Размер шрифта
-
+

Она так долго снилась мне - стр. 14

– Мать твою, что за кретинский сон?! – воскликнула она. – Ты меня пугаешь, Иона Ланкри.

– Я уже начинаю жалеть, что разоткровенничался. Просто скажи, что ты об этом думаешь?

– Что я думаю? Крышу у тебя рвет, Иона. Сам не понимаешь, что несешь!

– Ну а поконкретнее?

– Да все ясно как день! Ты страдаешь от эмоционального голода, поэтому во сне и появилась эта девушка. Это своего рода сигнал тревоги, который посылает подсознание: «Необходимо срочно задействовать эмоциональный потенциал, не то начнется депрессия». Когда у тебя в последний раз были какие‐то серьезные отношения с девушкой?

– Как‐то ничего не было после Лоранны.

– Я имею в виду серьезные отношения с настоящей женщиной, а не шашни с мокрощелкой!

– Знаю, знаю, она тебе не нравилась, – покорно ответил я.

Она пожала плечами. Ни одна из моих редких любовных побед не удостоилась ее одобрения. Она принимала моих избранниц с восторгом, шумно радовалась, что у меня наконец кто‐то появился, потом сжимала в кольце своих объятий так, что они, задыхаясь, едва уносили ноги. Думаю, больше всего она боялась, чтобы кто‐нибудь из них не преуспел там, где она потерпела поражение.

– И кстати, как ты можешь говорить, что испытал любовное чувство, когда проснулся: ты ведь и знать не знаешь, что такое любовь?

– Ладно, забудь! – раздраженно воскликнул я. – Я рассказал вам сон, потому что он показался мне необычным и загадочным. И уже жалею об этом.

Хлоя тотчас раскаялась и пожалела о своей резкости.

– Ну хорошо, хорошо. Тогда вот такой вопрос: по каким признакам ты заключил, что испытанное тобой чувство было именно любовью?

Я на мгновение заколебался, но желание убедить их в своей искренности было таким сильным, что я решился приоткрыться еще:

– Я уже был влюблен. Один раз.

Хлоя и Жош выпучили на меня глаза и раскрыли рты, словно в немом крике.

– Мать твою! Он решил нас побаловать своими откровениями! – взвыла Хлоя.

– Мне было пятнадцать лет.

Хлоя порывисто вздохнула и закатила глаза. Жош едва заметно улыбнулся.

– Пятнадцать лет! Нет, Ланкри, ты безнадежен.

– Влюбиться в пятнадцать лет – это ведь нечто! – упорствовал я. – В этом возрасте любишь всем сердцем.

– Да, несомненно, – признала Хлоя, отхлебнув соку. – Ну, рассказывай! – великодушно разрешила она.

Я призадумался, собирая воедино воспоминания, и они послушно выстроились в ряд, словно все было только вчера.

Действительно, я пережил самую жестокую, самую могучую страсть, которая только может охватить юнца, неопытного, неуправляемого и неспособного к самовыражению. Любовь такой силы, какую может породить лишь юность, лишь эта пора бунтарства и отчаяния, когда невозможно провести грань между невинностью и пороком. Ее звали Милена. То была нежная, скромная девушка. Я целыми днями любовался ею, мечтал о ней ночи напролет. Чувства были так сильны, что сковывали меня, я был буквально парализован и не решался ни подойти к ней, ни заговорить. Как возможно высказать настолько важную, огромную для тебя вещь, перевернувшую все твое существование, приподнявшую тебя высоко над реальностью? Я написал стихотворение, украдкой сунул ей листок. Она прочла, покраснела, сложила бумажку и убрала в карман, а потом – потом ничего. Она не смотрела в мою сторону, стала меня избегать. Так было до конца учебного года. Затем начались каникулы, мы уехали в разные стороны и с тех пор ни разу друг друга не видели.

Страница 14