Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности - стр. 27

В этой трактовке современные исследователи вполне укладывались в русло, проложенное позднеантичными лексикографами, грамматиками и схолиастами, которые единодушно истолковывали это слово как обозначение «эллинских судей», «судей эллинов», делая основной упор на то, что до участия в Играх допускались лишь эллины (Herodian. [De nom.] P – v. 3, 2. P. 679; P. 687–688; P. 851; Herodian. Partiones. 30–31. 6; Hesych. Lex. s. v. ἑλληνοδίκαι; Suda. s. v. ἑλλανοδίκαι; Schol. in Pind. Ol. III.21a; Schol in Pind. Ol. III.22 (recentiora Thomae Magistri), 19–24). Принципиальную значимость для такого толкования имело то, что гелланодики были судьями, суд которых распространялся на всех эллинов, участвовавших в панэллинских играх, чему подтверждением являются имеющиеся в нашем распоряжении сведения о таком же наименовании – в более позднюю эпоху – судей на играх в Аргосе, Эпидавре, Коринфе (Oehler 1905: 155; Zoumbaki 2011: 12–14).

Существенно скорректировать взгляды на происхождение термина «гелланодик» позволяют обнаруженные в 1964–1965 гг. надписи из Олимпии. Одна из них, датируемая последней четвертью VI в. до н. э., содержит правила состязаний в борьбе (Siewert 1992: 114–115; Siewert 1994: 257–258). В надписи судья назван словом «диайтатер» (διαιτατήρ, однокоренное с греч. глаголом διαιτῆν – «судить»; ср.: Paus. V.19.2). Таким образом, документальный материал из Олимпии удостоверяет реально бытовавшее в конце VI в. до н. э. название должности – диайтатер (соответствующее аттическому διαιτητής (Liddell, Scott, Jones 1996: 396); cf. Hdt. V.95; Plat. Legg. 956c; Arist. Ath. pol. 53; Arist. Polit. 1268b.6; 1297a.6). Важно заметить, что диэтет в древнегреческой политической мысли воспринимался как независимый посредник, третейский судья, призванный разрешить конфликтную ситуацию между двумя тяжущимися сторонами. Применительно к олимпийским состязаниям задачей этого должностного лица было также определение победившей стороны среди атлетов, претендующих на победу. Что же касается употребляемого в литературной традиции (в частности, Геродотом и Павсанием) слова «агонофет», то в данном случае, скорее всего, перед нами образованный от выражения описательный термин, в основу которого положено общее функциональное назначение этих магистратов – устройство агонов. В этом смысле понятие «агонофет» было применимо к лицам, организовывавшим состязания, независимо от характера и масштаба этих состязаний.

Диайтатер еще раз упоминается на более ранней, но опубликованной заметно позже надписи на бронзовой пластинке из Олимпии (Siewert, Taita 2014). Надпись датируется третьей четвертью VI в. до н. э. и сохранилась лишь частично. Наряду с диайтатером там также упоминались представители жреческого персонала Олимпии – теоколеос и проксен. Вероятно, надпись представляла собой постановление, регулирующее отношения между жреческим персоналом святилища и администрацией Олимпийских состязаний во время праздника. Контекст находки надписи (в заполнении колодца, оказавшегося засыпанным в последней четверти VI в. до н. э.) позволяет говорить о том, что срок действия этой письменно зафиксированной нормы был достаточно ограничен во времени.