Охотники за нацистами - стр. 18
Иными словами, Сталин поддержал Рузвельта только для того, чтобы воспроизвести советские показательные процессы 1930-х годов. Чего, собственно, и хотел избежать Черчилль, пусть даже ценой массовых казней без суда и следствия. И хотя именно американское предложение возобладало и именно так была заложена основа Нюрнберга, первые семена сомнений в необходимости процессов были посеяны уже тогда.
На заключительном этапе войны солдаты Красной армии дали выход своей ярости. До этого они четыре года сражались на родной земле, неся огромные потери и видя разрушения, которые принесли на их землю немецкие захватчики. Когда же они наконец начали движение к Берлину, противник не стал сдаваться перед неизбежным. Немецкие солдаты гибли в рекордных количествах: только за один месяц, январь 1945 года, когда Советский Союз начал крупнейшее наступление, их полегло свыше 450 тысяч.[35] Это больше, чем США потеряли за всю войну!
Нацистское командование усилило террор против своего народа, вынуждая его подчиниться приказу Гитлера и стоять до конца. Новые «летучие военно-полевые суды фюрера» отправились на проблемные участки фронта, чтобы проводить массовые казни солдат, подозреваемых в дезертирстве или подрыве боевого духа, – жуткое эхо сталинского приказа беспощадно расстреливать собственных офицеров и бойцов во время немецкого наступления.[36] И все же германские подразделения, даже ослабленные и практически разоруженные, пока что сдерживали противника и наносили ему существенный урон.
Началась вакханалия смерти, одобренная высшим советским командованием. В приказе маршала Георгия Жукова по 1-му Белорусскому фронту накануне январского наступления 1945 года на территории Польши, а затем и Германии было написано: «Горе земле убийц. Мы отомстим за все, и наша месть будет ужасной».[37]
Еще даже не достигнув границы с Германией, в Венгрии, Румынии и Силезии красноармейцы уже приобрели репутацию насильников. Они не видели разницы между немецкими и польскими женщинами, виновными лишь в том, что живут на спорной территории, которую считали своей две страны. Когда же Красная армия стала продвигаться в Германию, ужасающие рассказы об изнасилованиях доходили из каждого города, каждой деревни, взятых советскими войсками. Василий Гроссман, русский писатель и военный корреспондент, утверждал: «С немецкими женщинами происходят ужасные вещи. Сегодня образованный немец на ломаном русском с помощью жестов рассказывал нам, что его жену изнасиловали десять человек».[38]
Конечно, в официальных репортажах Гроссман об этом не сообщал. Старшие офицеры пытались прекратить бесчинства, и через несколько месяцев после 8 мая, дня капитуляции Германии, в стране установился относительный порядок, хотя и не везде. По приблизительным оценкам число изнасилованных, причем неоднократно, женщин достигло почти двух миллионов.