Охота на волков - стр. 63

– Осторожнее на поворотах, – мрачно и тихо предупредил Бобылев. Это был тот самый тихий голос, который звучит громче пронзительного крика. – Иначе в кювете очутиться можешь… Понятно?

– Понятно, командир, – поспешно отозвался Федорчук. Гулко сглотнул что-то тягучее, собравшееся у него во рту. Покивал головой мелко: – Все понятно.

Даже Пыхтин, и тот глянул на Бобылева с удивлением – слишком уж жестким, страшноватым, опасным показался он ему, – и на что уж Пыхтин ничего не боялся, поскольку все в этой жизни испытал, все прошел, и то неожиданно для себя согнулся, стараясь сделаться меньше в росте, в объеме, – меньше и неприметнее.

У подполковника Головкова было плохое настроение: ночью разболелись зубы, вся правая сторона, боль эту он ничем не мог успокоить – ни американским анальгином, который жена принесла ему из коммерческой аптеки, буквально разорившись на заморское снадобье, ни анальгином отечественным, ни спиртовой примочкой, ни полосканием, – всю ночь Головков промаялся и уснул только к утру, часов в пять, когда боль утихла, а потом и вовсе исчезла.

Болела конечно же не вся челюсть, болел всего один зуб – паршивый, трижды пломбированный корешок, который Головкову было жалко выдирать, – но выдрать его все-таки придется. Если он еще один раз прихватит, Головков тут же отправится к врачу и покорно усядется в стоматологическое кресло, – а пока ладно… Раз отпустил – пусть живет.

Поднялся подполковник невыспавшимся, с тяжелой звенящей головой – металлический звон раздавался не только в ушах и в висках, звенели даже ключицы, плечи, кости рук. Наскоро позавтракав теплым, лишь чуть согретым чаем – горячего питья после ночного приступа Головков уже боялся, – и мягким хлебом с колбасой, подполковник вышел из дома, направился к новенькому, окрашенному в защитный армейский цвет уазику, поджидавшему его недалеко от подъезда.

О том, что ночью была расстреляна семья Овчинникова, бывшего представителя Морфлота в Испании, а потом в Ливане, Головков уже знал – позвонили из отдела в самый «сонный» час, когда подполковник боролся с зубной болью. Как знал и другое: сегодня, во второй половине дня последует окрик сверху: это что же Головков так плохо управляет своей территорией, допускает столь страшные преступления?

А что, собственно, может сделать подполковник милиции? Держать убийц, пардон, за гениталии, давить, чтобы лиходеи никуда не ходили, не шалили, за пистолеты не хватались? Это невозможно было делать даже при советской власти, не то что сейчас.

Придется работать в поте лица, трясти осведомителей-добровольцев из числа мирных граждан, собирать по крохам сведения, вычислять бандитов, обкладывать их, как волков, красными флажками и, как на всякой волчьей охоте, уничтожать.