Огонь и кровь. Повесть - стр. 3
Однажды они всё-таки вошли ко мне. Случилось это ранним утром, когда я ещё спал, а мать, уж не знаю почему – то ли была в тот день сильно больна, то ли они были уж слишком настойчивы, пустила их. И представьте себе моё удивление – просыпаюсь я от звука громких мужских голосов, открываю глаза, и прямо тут, в своей комнате, в шаге от кровати вижу двух офицеров в форме! Буквально, мой ночной кошмар воплотился наяву. Наверное, сколько буду жить – не забуду эту сцену. И даже сейчас без дрожи не могу вспомнить свою беспомощную растерянность в этот момент. Главное то, что я хоть и боялся их, но вместе с тем почему-то был уверен, что при встрече с ними всё-таки ни за что не ударю в грязь лицом. Представлял, как дам им понять, что у меня есть права, и что просто так, голыми руками меня не взять, как буду хорохориться, а они поневоле вынуждены будут отступить и проч. На деле же вышел такой позор, что буквально ни в сказке сказать, ни пером описать. Я без штанов сидел, укутавшись в одеяло, они меня нахально расспрашивали о том, почему я не являюсь по повестке, пугали, угрожали мне, а я робко блеял какую-то чушь в ответ. Никогда не прощу себе этой робости проклятой! И, главное, бедность эта чёртова! У меня же кровать была жалкая, продавленная, скрипучая, спал я под изношенным одеяльцем, обои у нас серенькие, грязные… Куда там хорохориться! Ну, они, видимо, всё это и оценили. Первый-то – прапорщик, как сейчас помню, маленький, полненький, круглощёкий и со смешными маленькими усиками как у кондуктора из детских книжек, был ещё ничего, даже, кажется, жалел меня. А вот капитан – начальник его, молодой широкоплечий парень с квадратным подбородком, всё как следует усвоил, и хорошенько дал мне это понять. Задел что-то на столе локтём, уронил – и головой на звук падения не повёл, ботинки свои грязные (они оба зашли с улицы, не разуваясь), напоказ на ковёр поставил. Ну и тон, конечно надменный, высокомерный. Что-то не расслышит, и орёт во всю глотку, несмотря даже и на присутствие матери, жавшейся в дверях: «Не слышу!» Но, правда, мне удалось тогда от них отбрехаться. Сослался на больную маму (а они её и сами видели, так что, конечно, поверили), пообещал представить документы в военкомат, и всё в этом роде.
Но документов всё не было. И поняв, что они будут ещё не скоро, я начал уже по-настоящему бегать от армии. Скрывался в лесу на заброшенных огородах, прятался у друзей и знакомых, даже ночевал пару раз в ночлежке для бездомных. Впрочем, это всё не очень удивительно, почти каждый второй солдат расскажет историю, вроде моей. У некоторых и покруче бывало – одних из канализационных люков вынимали, других с больничной койки поднимали, третьих из каких-нибудь глухих заброшенных деревень привозили… Таких много, почти нет только тех, кто сам, добровольно в армию пошёл.