Общедоступный песенник (сборник) - стр. 32

– Отношение мое к вам – хорошее. Но сейчас вы несете, извините, чушь.

– Вы солгали. Соврали, Ниночка. Вы не правдивы. Я вижу, вам сейчас больше всего хочется прогнать меня. Вам неловко, что кто-то увидел ваше стеснение, ваше, как бы это сказать… Вы хотите остаться одна. В чем же дело? Скажите: пошел вон – и я больше никогда не приду.

– Пошел вон.

Он говорит:

– У меня был друг – оригинал необычайнейший. Собственно, ничего оригинального в нем не было. Ну, такой совслужащий аккуратный, это давно еще было, аккуратный, значит, работник, само собой, дома и в кругу друзей – либерал, но ничего особенного, жена, двое детей, жизнь от зарплаты до зарплаты и скромное увлечение любительской фотографией. Но вот в его учреждении появилась красавица. Чрезмерная такая красавица – в буквальном смысле: глаза огромные, талия в рюмочку и рост при этом, извините, под два метра. У друга же моего, как у меня, метр семьдесят с чем-то там. Но вдруг он ей понравился. Не знаю чем, но понравился. То да се, она ему говорит: в тебе потенциал неожиданного. Ты сам этого не знаешь. Мой друг, верней сказать, приятель, друзей как-то поразбросало, верней, никуда они не делись, но раньше естественно как-то было называть: вот мой друг, и этот друг, и этот друг. Сто друзей. Возьмемся за руки, друзья. А потом как-то постепенно получилось, то есть не получилось, а понимание пришло – нет, не друзья, а приятели. Теперь – тем более. Так что приятели остались, друзей же… Недавно один из бывших друзей проехал мимо на машине и отвернулся. То есть я точно видел, что он меня заметил, и он, кстати, тоже это понял, но поздно уже было, отвернулся. Что интересно, через неделю позвонил. Конечно, не признался, что меня видел, а, мол, просто так позвонил: как дела, давно не собирались и так далее. Это характерно. Это есть в нас, понимаете? Каким бы человек ни стал, а закваска та еще есть. Сделает подлость – ну, или просто гадкое что-нибудь… И начинает его сосать – и вот, звонит…

– Они поженились?

– Кто?

– Ваш друг, приятель – и эта чрезмерная женщина?

– Да. Никто и предположить не мог. Ну, не то чтоб поженились. Сейчас это называют, кажется, – бойфренд, герлфренд, да? Но я абсолютно точно знаю, что от жены он уходить не хотел, детей любил. Однако магия этих ее слов – про его потенциал… Манящая, так сказать, магия… А может, и не в этом дело, не мне судить. Вздумалось ему тут же этот потенциал продемонстрировать. Плечи хилые расправил, глаза цыплячьи по-орлиному поднял – и уже ему в учреждении скучно, устроился куда-то то ли грузчиком, то ли сторожем, типичная история, а сам отдался свободному творчеству, поскольку его красавица сочла его гениальным фотохудожником. Пробивная девица оказалась, между прочим, она ему даже выставку сумела устроить, журналистов на нее согнала, телевидение пригласила. Но не в этом суть. Суть в том, что мучить стал себя человек бесконечно. Отпустил длинные волосы, бороду, джинсы напялил драные – и только думает о том, как поступить пооригинальней. Из управления культуры тетя была на этой выставке, подошла к нему – с добрыми словами, либеральная тоже тетя была. Нормальный бы человек: спасибо, очень приятно. А он ей вдруг: тяжелая у вас, говорит, работа, нужно постоянно делать вид, что разбираешься в искусстве. Тетя, естественно, обиделась. Никаких после этого выставок. Стал он выпивать – шумно, с дебошами, публично. И не потому, что пить хотелось, а – для оригинальности, имидж создавал, как сейчас сказали бы. Но красавице, видимо, такой имидж знаком уже был, бросила его, остался он на бобах. Ему бы в лоно семьи, в ножки поклониться, но он же оригинал уже до мозга костей, ему быт претит уже, он от фотографии на живопись переключился, верней, на особенный такой жанр – по картону углем. Ясное дело, краски дело дорогое, да и фотоматериалы тоже, сам занимался, знаю, а тут средств для художества целые горы – в котельную устроился кочегаром, где углем топили…