О котах и людях: О маках и пижме. Книга 1 - стр. 19

Керидвен нахмурилась – вся эта суета казалась ей исключительно дурацкой. Эльфин покачал головой и улыбнулся:

– Ты не так смотришь.

Он притянул ее к себе, положил ладонь на лоб, и опять все изменилось. Старуха не стала меньше, просто стало видно вшитую в нее, внутрь, маленькую детскую фигурку внутри необъятного тела, и вырезанное у нее изнутри сердце, криво приштопанное обратно, такое большое, что не вмещалось на прежнее место. От нее тоже расходились нити – к дому, к саду, к Флинну, к епископу, к Эльфину… к Эльфину? Керидвен недоуменно обернулась. Эльфин засмеялся ее удивлению.

– Я довольно давно тут был в последний раз, – сказал он.

– Тоже женился? – ехидно спросила Керидвен.

Улыбка Эльфина погасла:

– Нет.

Из сада вернулась старуха Меган. В руках у нее был венок из белых ночных фиалок.

– Вот! – гордо сказала она и протянула венок Керидвен и вдруг подмигнула. – Благих вам ночей в придачу к добрым дням, милочка!

Между фиалок блестели золотистые нити.

Это она всерьез, поняла Керидвен. Всерьез желает мне счастья, от всего сердца.

– Спасибо, – сказала она. – У вас… очень хороший шоколад, миссис Бэрриган.

Кухарка довольно засмеялась:

– А еще бы! Мастер Эльфин всегда до него охоч был, такой лакомка! А вот что я вам скажу, – она понизила голос. – корица и кардамон! Кардамон и корица!

– Я все слышу, – сказал Эльфин.

Кухарка повернулась и протянула и ему цветок:

– И вам, мастер Эльфин!

Эльфин с поклоном принял его, вставил себе в петлицу, и вдруг спохватился:

– Как же я забыл! Кольца!

Он сбежал в сад и тут же вернулся.

– Дай-ка руку!

Керидвен повиновалась.

Эльфин вынул тонкий стебелек папоротника и обернул ей вокруг пальца. Наклонился, шепнул что-то – и стебель заблестел металлом.

– Тебе… и мне, – Эльфин сделал то же самое, дунул на руку и показал ей результат.

– Ух ты! – восхитилась Керидвен. – А ты можешь колдовать в церкви?

Эльфин пожал плечами:

– Ты серьезно думаешь, что Единому до таких вещей есть дело?

– Я был бы вам благодарен, если бы все-таки занимались ими не здесь, – сварливо сказал епископ.

– Как только вы исполните свою часть, мы избавим вас от своего присутствия, – безмятежно ответил Эльфин.

И вскоре Керидвен уже повторяла:

– Я, Керидвен, пред Богом и людьми беру в мужья тебя, Эльфин, в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, чтобы любить и чтить, пока смерть не разлучит нас.

Слова выходили изо рта и тянулись ниточкой вверх, заплетая их в золотой кокон. Я правда имею это в виду? Я правда это хочу сказать?

Правда.

Ей вдруг показалось, что вокруг стены не из кирпичей, а из слов. Из песнопений, которые повторяли тут веками. Они не все были настоящие, от каких-то оставалось только одно слово или два… а от каких-то больше. А от каких-то ничего не оставалось.