Новый Улисс, или Книга Судеб - стр. 31

– Ведь это измена! – сказал Никита, когда за конюхом закрылась дверь.

– Измена, – горестно кивнул Иван Иванович, и, подумав, добавил. – Зря великий государь послабление сделал романовской братии. Казнить бы их за их злоумышления! Не иначе, это они, адское семя, народ против государя подстрекают. Ты вот что, Никита, поезжай к боярину Семену Годунову. Надо государя предупредить.

– Поеду, коль прикажешь, дядюшка, – отозвался Никита, – только для такого серьезного обвинения нужны доказательства. А какие у нас улики, кроме слов конюха? По указу государеву нас самих за ложный навет в сыск потянут, а то и в измене обвинят. Конюх-то наш.

– Да, ты прав, – ответил Иван Иванович. – Но как тогда быть?

– Самим добыть доказательства. Поеду-ка я на торг. Антип укажет, где найти кума, а у того дознаюсь про ярыжку. Вот тогда можно и к Семену Никитичу.

– Ну, делай, как знаешь, – согласился Иван Иванович.

– Вот он, – опасливо ткнул пальцем Антипов кум в окно возка, наполовину завешенное кожаным запоном.

– Вон тот сморчок, что ли? – Никита, осторожно отодвинув запон, выглянул наружу.

– Он это, точно, ярыжка земский. Вишь, чернильница на поясе.

– Ох, смотри! Коли врешь…

– Что ты, что ты, батюшка, – пролепетал рыботорговец, испуганно вжавшись в сафьяновые подушки.

Плюгавый человечек в суконном колпаке, вышедший из кружала, зыркнув вокруг глазами, направился вверх по улице, вдоль покосившегося палисадника. Никита, выпрыгнув с другой стороны возка, двинулся за ним. Плюгавый шел не быстро, время от времени останавливался и озирался. Народу в этот час на улице было немного. Завернув за угол, ярыжка юркнул в подворотню.

Никита эти места хорошо с детства – здесь обосновались англицкие торговые люди. За подворотней с одной стороны тянулась высокая монастырская стена, а по другой стороне – лабазы. Свернуть там было негде.

Никита решил не гнаться за вражиной по пустынному переулку, а обойти с фланга и встретить с другой стороны, использовав элемент внезапности.

Позади лабазов тянулся небольшой овражек, скорее даже промоина в глинистом грунте. На склоне овражка заморские гости разбили огороды, где выращивали разные диковинные овощи и травы. Проникнув туда через неприметную калитку, Никита припустил бегом вдоль огородов – спасибо, англинцы устроили здесь ровную дорожку, усыпанную тертым кирпичом, – и, запыхавшись, вылетел на задворки часовенки, выходившей на поперечную улицу. «Успел», – подумал он, едва не налетев на темную фигуру в колпаке, вывернувшуюся из-за угла. Недолго думая, разгоряченный бегом Никита заехал незнакомцу по уху. Тот вскрикнул и стал отбиваться, чем еще более раззадорил преследователя. Никита встал в стойку, поднял кулаки, и стал методично дубасить супостата в самые язвимые места, уклоняясь от неуклюжих встречных ударов, научил его в Англицкой земле Олифант. Вскоре его оппонент прекратил сопротивляться и рухнул на землю точно куль с зерном. Что делать дальше? Тащить вражину на себе через весь овраг и дальше через улицу, мимо кружала, где его ношей могут заинтересоваться? Минуту подумав, Никита принял другое решение.