Новик (книга 1 и 2) - стр. 58
В общем, пусть без мыла и шампуня, пусть в холодной воде, но — немедленно. И с головой. Пока там ненужная в хозяйстве живность не завелась.
Не в состоянии думать больше ни о чем другом, я покинул табор и двинулся к зарослям тростника, обозначающим край суши, на ходу стаскивая с себя, льнущую к телу рубаху.
— Эй, ты чего удумал, оглашенный? — окликнул меня Василий, возникший рядом, как из под земли. — Далеко собрался?
— Пропотел, спасу нет. Хочу искупаться и простирнуть одежду, пока бабы спят. Чтобы утром телешом не сверкать…
— Сейчас?
Что-то в голосе Василия меня насторожило, но не настолько чтобы не подтвердить.
— Ну да… А чего такого? Мне же не бриться. Звезды светят. Мимо моды ладони с водою не пронесу.
Полупуд мгновенно оказался рядом. Как-то странно оглядел меня с ног до головы, будто впервые видел, положил руку на эфес сабли и, тоном не терпящим возражений, потребовал:
— Мимо морды, говоришь? А ну, читай «Отче наш»!
Кроме сурового тона во всем облике запорожского казака ощущалась такая напряженность, что я не задав ни одного вопроса, быстро осенил себя крестным знамением и заученно затараторил:
— Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
— Аминь… — с видимым облегчением повторил за мною Василий и тоже перекрестился. — Забодай тебя комар, Петро… Разве можно так над живым человеком глумиться? М-да, послал же мне Господь наказа… — Полупуд поперхнулся. — Новика на науку… Того гляди Кондратий хватит.
— Да что случилось-то, батька… — я по-прежнему ничего не понимал и на всякий пожарный чуть-чуть подольстился. — Можешь объяснить по-людски?
Запорожец покивал сочувственно и проворчал:
— Не зря поговаривают: если Бог хочет наказать человека, то отнимает у него разум. Ты же купаться шел…
Разговор заворачивал на второй круг, так и не прояснив ситуацию.
— Подожди, Василий… Не говори лишнего, просто ответь на вопрос. Что плохого в том, чтобы искупаться перед сном? Я же никакого обета не давал…
— Ночью?!
Тон, которым было произнесено это единственное слово, пояснил если не все, то многое. Вот, оказывается, в чем проблема. Причина настороженности запорожца не во мне, а в том, что ночное купание под запретом. Неважно почему, но табу, настолько сильное, что казак, которому я дважды спас жизнь, готов был меня… Нет, лучше не думать о том, что Василий действительно мог сделать, если бы молитва не помогла, — а принять покаянный вид и пробормотать самым невинным тоном: