Нотки кориандра - стр. 8
– Почему оставили место?
– Александр Петрович не хотел, чтобы я надолго оставляла дом. Он… беспокоился…
– Ревновал? – прямо спросил Ардов.
Серафима Сергеевна кивнула, и по щекам опять покатились слезы; она приложила платок к глазам.
– Какие книги предпочитал репортер? – поторопился сыщик, опасаясь, что для такой мучительной беседы у несчастной женщины остается все меньше душевных сил.
– Он не брал книг…
– Зачем же он посещал библиотеку? – поднял брови Илья Алексеевич, хотя ответ был очевиден.
– Он оказывал мне знаки внимания…
Илье Алексеевичу было неловко выпытывать детали возможно имевшей место интрижки. Лундышева, как показалось, с большим уважением отозвалась о муже – очевидно, его мнение было для нее важно… Похоже, она его действительно любила, даже несмотря на преувеличенную ревность, которая, надо полагать, доставляла ей много страданий и добавляла в отношения болезненности. Легко представить, что какое-то проявление галантности на стороне могло невольно соблазнить ее измученное супружескими подозрениями сердце. Тем более если это был Чептокральский, который, как хорошо знал Ардов, если выбирал себе объект для соблазнения, становился просто одержимым.
– А что произошло здесь?
– Я никак не ожидала… Он ворвался в квартиру и вел себя как сумасшедший. Нес всякую чушь… Все повторял, что давно ждал этого часа… Я опомнилась, только когда раздался выстрел…
Ардов протянул записку, найденную у Чептокральского:
– Это вы писали?
Взглянув на клочок бумаги, женщина бросила на сыщика какой-то затравленный взгляд.
– Откуда это у вас? – вырвалось у нее.
– Записка найдена в жилете Чептокральского.
Лундышева захлопала глазами, кажется, хотела что-то сказать, но потом отвернулась к окну. По щекам потекли слезы.
– Дело выглядит так, будто вы пригласили любовника в дом, но муж вернулся раньше обычного и застрелил его в порыве страсти, – разъяснил Ардов, как можно описать обстоятельства со стороны. Он рассчитывал, что это побудит женщину привести аргументы в свою пользу.
– Я никого не приглашала, – наконец произнесла вдова.
Ардов с досадой сжал губы – по всей видимости, у собеседницы совершенно не осталось душевных сил для разумного обмена суждениями, и она приготовилась отдаться на волю истерического припадка.
– Я не слала ему никаких записок! – повысила тон Лундышева. – Ваши обвинения отвратительны! Вы слышите? – голос ее окреп и приобрел стальные оттенки. – Не смейте оскорблять меня своими низкими подозрениями.
– Я всего лишь желаю установить истину, – попытался было вернуть беседу в спокойное русло сыщик.