Noli Me Tangere (Не трожь меня) - стр. 17
Катя стояла на пороге, словно призрак, окутанная зловещим красноватым светом неоновой вывески. Ее лицо, обычно скрытое за маской уверенности и сарказма, казалось измученным и сломленным. Зеленые глаза – всегда такие насмешливые и пронзительные – теперь смотрели на Макса с выражением, в котором отчетливо читались и панический страх, и неприкрытое облегчение. Она была без макияжа, и тени под воспаленными глазами выдавали бесконечные бессонные ночи, полные кошмаров и тревоги.
– Заходи, – прошептала она охрипшим голосом, отступая вглубь комнаты. Ее голос дрожал, как осенний лист на ветру, как и руки, судорожно сжимавшие почти догоревшую сигарету, словно это был последний якорь, удерживающий ее в реальности. – Я знала, что ты придёшь. Я… я ждала тебя.
Небольшая студия пахла резко – смесью антисептика, свежей краски и чего-то ещё, неопределённого и тревожного, – чем-то сладковатым и тяжёлым, как запах увядающих цветов, умирающих в вазе. На стенах висели разнообразные эскизы татуировок, грубые наброски и детальные проекты, пестрящие причудливыми узорами и символами. Но Макс почти не обратил на них внимания. Он сразу заметил то, что заставило его сердце бешено забиться. Холодный пот проступил на лбу.
За спиной Кати, в самом центре главной стены, висел огромный портрет Алисы – точь-в-точь такой же, как на последней незаконченной картине, которую он обнаружил в заброшенном подвале. Но здесь детали были проработаны до жуткой, пугающей реалистичности, превосходящей всё, что он когда-либо видел: каждая ресница, каждая непослушная прядь волос, каждая едва заметная морщинка у глаз, свидетельствовавшая о её юном возрасте и трагическом уходе. Казалось, что Алиса вот-вот сойдёт с полотна. И тень… Тень была расположена иначе, не у ее ног, как на подвальном холсте, а…
Она держала тень за руку.
Тень, чернея самой чёрной ночи, гуще и плотнее любой реальной тьмы, с размытыми очертаниями, напоминающими человеческую фигуру, но без лица, без каких-либо деталей – просто зловещий, бесконечный сгусток тьмы, словно вырванный из самой преисподней. И Алиса на портрете смотрела прямо на зрителя, словно видела его насквозь, с улыбкой, в которой не было ни капли радости, только леденящее душу предчувствие неминуемой беды. Это была улыбка обречённости.
Катя отчаянно затянулась сигаретой, пепел, словно серый снег, бесшумно упал на испачканный краской пол, теряясь среди других следов хаоса. Ее глаза, расширенные от страха и безумия, блестели в полумраке студии, как у загнанного в угол зверя. Она ждала, и Макс знал – они оба ждали, что будет дальше.