Ночной Странник - стр. 27
А тут рады гостям.
Но живут здесь добрые люди. У тропы возведен кривой деревянный навес. Бревна, накрытые крышей. В нем только три стены, а перед входом виден круг камней и кучка влажных углей. Дальше выстроена полукруглая каменная стенка, чтобы отражать тепло внутрь. Есть и кучка топлива, заботливо прикрытая от дождя слоем веток. В центре стол, сколоченный из половинок балок, и две лавки. Что еще нужно?
Здесь не следует внезапно подходить к домам и стучать в ворота. Следует сесть и ждать, пока к тебе выйдут. А если не выйдут, есть где переночевать, разжечь костер, имеется крыша над головой. Отдохни, поешь, выспись и ступай себе прочь. По сути, милый обычай.
Прежде всего я сбрасываю проклятущее седло на лавку и снимаю мокрое снаряжение.
Отрубленную лапу твари я оставляю снаружи. Пусть мокнет. Ей нужно стать моим откупным, чем-то вроде «я избавил вас от чудовища». Может, разузнаю, что это вообще такое.
Разжигаю костер под навесом. Это требует бенедиктинского терпения, раздувания жара, подкладывания маленьких иголок и щепок, а потом – оберегания утлых язычков пламени от ветра.
Минут через двадцать у меня – гудящий огонь, который не боится сеющегося дождя. Сижу на столе со скрещенными ногами, курю трубку с моим бесценным табаком «Вирджиния» и мечтаю о чае. Увы. Чая мне не дали. Только сейчас до меня доходит, сколько полезных вещей могло уцелеть на станции. Хотя бы – чай. Они наверняка не выпили весь чай, а я взял и сжег.
Двор на холме кажется покинутым, темным, хмурым и тихим. Я чувствую, что за мной пристально следят, но, пожалуй, радуюсь, что меня решили игнорировать.
Меняю белье и вытаскиваю из вьюков сухое исподнее. Нахожу полукожух с капюшоном и делаю ревизию припасов.
Есть у меня бульон в кубиках, помещенный в какой-то промасленный кожаный мешочек. Есть у меня немного карпатских копченых сыров, сухая колбаса, мясо в полосках, сухари, завернутые в пергамент. Стеклянная баночка с медом, закрытая широкой крышкой. Немного запрессованных сухих фруктов с орехами, несколько батончиков халвы, но без упаковки; они обернуты в какие-то листья, должно быть виноградные.
Не могли дать мне сахара. Это было бы ужасно опасно. Зато могли – халву и прессованные фиги или кусок пробки. Насколько я знаю, ни миндаля, ни фиг, ни пробковых дубов здесь нет, так отчего пожалели немного чаю? Не могли завернуть это вот в чайные листья?
Также я нахожу вещи, которые провез контрабандой и которые мне положили тайком. Но ни следа кофе или чая. С радостью нахожу три плитки шоколада, немного табака, бутылку ракии, вторую – рома, обе пластиковые и плоские. Я скорее помру, чем выкину их. Что за чудесная вещь – пластик. Легкий, небьющийся и плотный. Сливовицу мне дал Левкович, а «Navy Rum» наверняка Дартлоу.