Ночной Странник - стр. 26
Два раза натыкаюсь на непогребенные объеденные останки. Один раз – на высохший, лежащий тут минимум полгода труп, на котором сохранились остатки одежды и грубого кожаного доспеха. Поодаль лежит подпорченный деревянный щит и проржавевший меч с многоугольной конической гардой и таким же массивным навершием. Меч с Побережья, скверной работы. Затем – еще фрагменты старого, побелевшего скелета в русле ручья.
У обоих нет голов.
Ни один не принадлежит тому, кто рожден на Земле.
Я осматриваюсь, но вижу лишь тысячи старых стволов, что тянутся в бесконечность, как ясеневая колоннада.
Плащ мой становится жестким и, пожалуй, вправду не пропускает воду, но особого значения это уже не имеет. Я мог остаться сухим только в местах, где меня укрывают лежащие внахлест части доспеха, но там я – пропотевший, и у меня все свербит.
После полудня я чувствую дым. Где-то горят костры. Через какое-то время слышу лай собак и рев скотины. По крайней мере так я это называю. Когда вижу дерево, называю его «ясень». Или «сосна». Или «пиния». Это лучше, чем «мидгардская вельвичия» или «драгомерия». Слышу хриплое взрыкивание, завершающееся протяжным скулежом, напоминающим смех гиены, и думаю: «Собака лает». Хотя не лает, да и не собака это, а лишь существо, более всего похожее на тигра-увальня.
Я подскальзываюсь на мокрых камнях и корнях, проклиная свой скарб. Охотнее всего бросил бы все в кусты, но это глупая мысль: однажды любая из этих вещей может спасти мне жизнь.
Двор стоит на холме, перед ним виднеется излучина реки, в которую впадает мой ручей. Предполье вырублено, все покрыто пнями некогда срубленных деревьев. С места, где стою, виден частокол, венчающий вал, ощетинившийся заостренными кольями. Над ними – запавшие крыши, покрытые обомшелым гонтом. Вокруг вала, там-сям, стоят низкие темные избы из бревен, без окон, словно присевшие под тяжелыми стрехами.
Я вижу людей. Несколько человек выбегают из леса и наперегонки гонят к форту.
Крик.
В десятке метров от меня, по щиколотку в ручье, стоит девушка с белой мокрой тряпкой в руках. Я вижу бледное испуганное лицо, широко открытые глаза, наполненные чернотой. Прядки мокрых темно-фиолетовых волос приклеились к ее лицу, длинное голубое платье, тоже мокрое, облепляет тело. Она стоит так секунду, потом издает испуганный писк и в панике бросается вверх, сверкая босыми стопами. На берегу остается лишь деревянное ведро, полное мятых тряпок.
В форте уже закрывают врата, кто-то гонит внутрь двух перепуганно рычащих косматых коров, массивных как буйволы, с раскидистыми рогами. Крики, лай псов, а над всем этим встает протяжный голос какой-то трубы, что звучит будто рев мамонта.