Нижние земли - стр. 5
Так вот, книжка эта называлась «Церковь и мир после апокалипсиса» и написал ее предыдущий Настоятель монастыря. Естественно теперь она валялась в самом дальнем углу, под самой большой кучей книг. С первых строчек она так увлекла Рууда, что он едва не пропустил вечернюю мессу и, быстро набив рот пшенной кашей, он схватил ломоть серого ржаного хлеба и побежал в библиотеку.
«Церковь и мир» начиналась тоже довольно нудно. Эти вечные заклинания о сошествии семи ангелов, о разверзнутых вратах ада… Но уже на второй странице Рууд обнаружил подробное описание окрестностей монастыря. Дальше писалось о больших городах, среди которых был и его родной Арнем. Книга рассказала ему о людях живущих в этих городах, их образе жизни, повседневных занятиях. А когда предыдущий настоятель перешел к описанию быта и подвигов наемников, Рууд даже забыл жевать свой кусок хлеба. Так и сидел с ним во рту.
Все, вот кем он станет! Хватит полировать церковные лавки! Как можно сидеть всю жизнь в этих пахнущих плесенью кельях, топтать тропинки от храма до столовой, от столовой до кельи, и от кельи до храма, когда там, за периметром высоких монастырских стен столько всего интересного!
Два дня он ходил ошалевший от навалившихся знаний, с идиотской улыбкой на лице. Подумать только, он теперь знал: для чего раньше нужны были автомобили, что такое бензин; знал, что раньше люди летали на таких же машинах, только с крыльями (правда, верилось в такое с трудом). В книге было написано о подводных лодках и самоходных телегах, движимых электричеством по железным дорогам (раньше он и подумать не мог о таком, когда спотыкался о ржавые железки, заросшие травой). Может Клаас Лейнстра не такой уж и помешанный? Только вот всё равно зря он мастерит что-то на этой мельнице. Недоброе это место.
На третий день Рууд снова пошел в библиотеку. Он как бы откладывал на потом дальнейшее чтение книги, стараясь переварить уже прочитанное.
Это продолжалось целый месяц. Потом, когда Рууд все прочел, ему захотелось поделиться с кем-нибудь. Сверстники, не интересовавшиеся ничем, кроме содержимого котлов и кастрюль на кухне и того, что находилось у деревенских девочек под юбкой, его все равно бы не поняли. Они и читать-то толком не умели. А к старшим монахам, и тем более священникам, он боялся обращаться. И Рууд пошел к Хендрику. Хотя за вопросом «а правда ли это все?», следовал бы вопрос «а вы все это видели?». Из чего вытекал третий вопрос о столетнем житье-бытье Эгелькампа. А это – табу. Расспрашивать долгожителей о количестве прожитых ими лет было не то что не принято, а опасно для жизни.