Ни днём, ни ночью - стр. 37
Потом Тихий мало чего видел: махался яростно, выл жутко, упивался местью, как горький пьяница стоялым медом. Опомнился тогда, когда снес голову молодому парню, а тулово теплое еще, трепетливое, перевалил за борт. Глядел, как по воде пошли красные пузыри, как забурлил Волхов, принимая кровавую требу.
Тяжко дыша, огляделся по сторонам, приметив Звягу, который согнулся у борта, а потом с размаху уселся на окровавленные доски и захрипел, страшно выпучив глаза.
– Дядька, очнись, – Тихий знал, что Звягу завсегда корежит после сечи. – Уймись, дожали мы их.
– Да пошел ты, – выдохнул дядька. – Отлезь. Без тебя продышусь.
Хельги обернулся, увидал ближника:
– Ярун, сколь убитыми? Подраненные есть ли? Сочти, мне обскажи.Все, что они пограбили, снесите на драккар. Мертвяков оставьте на ладье и сами уходите.
– Пожжешь? – ближник глядел с разумением.
– Пожгу, Ярун.
– Туда им и дорога, – кивнул вой и пошел исполнять наказ.
Хельги глядел вослед, зная, что Ярун не только ближник, но и сирота, какого лишил родни Буеслав Петел.
Тихий долгонько собирал свои десятки и все сплошь из тех, кому перешел дорогу его кровный враг. Вои стояли за Хельги горой, шли за ним по сердцу, а не по указу, желая одного – мести. Хотели унять ярость злую, наказать обидчика, какой свел до времени за мост их родню: мамок, тятек, дядьев, а у иных и детишек малых.
Об горе своем, не сговариваясь, умалчивали: в дружине Рюрика не привечали тех, кто бился за свое, а не за князево и приглядывали за всяким, кому в голову приходили лихие мыслишки, а особо те, какие грозили перекинуться в смуту иль подбивали на бунт.
– Хельги, ладья очень хорошая и крепкая, – подошел Ньял, измаранный кровью. – Я знаю, что на ней пришел друг твоего врага, но при чем тут лодка? Забери себе!
– Запалю костер поминальный для всех, кого извел Буеслав и его псы, – лицо Хельги построжело. – Там у борта подраненный чужак лежит, так вот его тоже пожгу вместе с мертвяками, если не скажет, где искать Петела.
Северянин покивал понятливо:
– Это твой бой, Хельги. Я не стану спорить и даже помогу.
Дальше Тихий ни об чем не думал, делал свое дело, какое завсегда исполнял после сечи: обошел людей, поглядел на посеченных ворогов, унял тех воев, какие все еще злобились, пиная сапогами мертвых.
Через малое время ладью дотянули до берега*, сняли тюков, каких немало сыскалось, а потом уж искупались в реке.
Хельги скинул доспех, пошел в воду и долгонько тер руки, смывал вражью кровь, отпускал и злобу воинскую, и тяжкие мыслишки. Обсохнув, дождался, пока люди Ньяла поднимутся на драккар, а его десяток уйдет вслед за ними, и принялся за ражего воя, какого оставил в живых.