Нежеланный ребенок мажора - стр. 50
Я не лезу в душу, но и поддержать его нечем. Знаю, что меня отец вытащит. По крайней мере надеюсь, а с Гором сложнее.
Его отец может и на нары кинуть. Так, в качестве урока жизни. Они друг друга люто ненавидят, и начало этому положено еще в детстве.
Поэтому мне нечего ему сказать, кроме как банальностей в духе «всё будет хорошо». Но, как оно будет на самом деле, хрен знает.
***
– Исаев, на выход, – велит грузный мужик в форме, распахивая железную решетку. Лязгает металлический замок, сигнализируя о замаячившей свободе. Реагирую не сразу. Почему-то напряженно жду подвоха.
Вдруг какой развод? Меня точно выпускают? Может, переводят куда…
– Долго сидеть будем? Или понравилось у нас? А что, оставайся. Правда, у нас тут всё по-простому, не для таких богатеньких сынков.
Ну ясно, как не поупражняться в остроумии, когда ты обличен властью.
Переглядываемся с Гором, он просто кивает, а я медленно шагаю на выход, всё еще надеясь, что произнесут и его имя. Хотя, наверное, выручить его со свободы у меня получится лучше.
– Не прощаемся, – продолжает изгаляться блюститель закона, но я его игнорирую. Всё жду, что он скажет где-то расписаться, и меня это адски напрягает. Но, спасибо папе, во всей этой передряге отделываюсь легким испугом. Правда, расслабляться рано, дома, без сомнения, ждут разборки.
– Тимоша! Господи, что с ребенком сделали? – причитает бабуля, подскочив с дивана в гостиной, когда я захожу в дом.
Водитель по-быстрому доставил меня сюда из полицейского участка. Здесь и сестра, и ее жених, и Варя. Все в сборе.
– Тебя там били? – ощупывает меня и хватается за телефон. – Нужно скорую вызвать!
– Мам, – строгий голос папы раздается из кабинета, а потом появляется и он сам. – Успеет его врач осмотреть, но сначала мы побеседуем. Тимофей, прошу, – слишком официально произносит, открывая дверь в преисподнюю.
Встречаюсь взглядом с Никой, что закусывает от волнения костяшки пальцев, но поддерживает меня сестринским взглядом в духе «держись, братишка». Арсений держит ее за плечи, а Варя сидит как побитая собака.
Задерживаю на ней взгляд. До нее мне не должно быть никакого дела, но бесит, что она видит мой позор. Злорадствует, наверное, что мне от папаши прилетит. Или надеется, что я в тюряжке снигу. Это вряд ли.
Хотя, судя по виду отца, он мне устроит Армагеддон и дома.
Захожу в кабинет, встаю напротив отца.
– Вот, – кидает папку с документами на стол, – поедешь в Лондон учиться.
– Что?
– Не делай вид, что не слышал, Тимофей, – чеканит отец, закрываясь от меня защитным жестом. Стоим друг напротив друг друга, встречаемся непримиримыми взглядами. – Иного выхода я не вижу. Ты сам виноват, будешь спорить?