Нежеланный ребенок мажора - стр. 53
Исаев непокорно сжимает губы, но всё же после нескольких минут покаянно смотрит на бабушку, сквозь зубы бормочет какие-то дежурные извинения. Не знаю, как Нонна, а я бы им не поверила, но она настолько очарована своим внуком, что бросается его обнимать и жалеть.
– Вот почему он такой избалованный, – шепчет мне сестра на ухо, – гляди-гляди, как не надо детей воспитывать, вот такие барчуки вырастают. Ну ничего, в Лондоне ему придется без папочки становиться самостоятельным.
– Мы с Тимофеем обо всем договорились, он остается дома! – словно переубеждая Эляну, с улыбкой говорит Павел Петрович, оглашая басом гостиную и вызывая всеобщий вздох облегчения. – У нас были некоторые разногласия, но мы их разрешили, правда, Тимофей?
– Да, папа, – снова вроде как покаянно бормочет Тим, но в глазах море непокорства.
Разве никто не видит? Как они все обманываются его виноватым видом? Почему-то мне кажется, что он просто играет какую-то роль.
– Денек Тимофей отлежится, а потом, Вероника, они с Варварой помогут тебе со свадьбой, все-таки это лучше, чем просто бездельничать на летних каникулах.
– Да, папа, – и опять фальшивое согласие, а потом Тим бросает на меня взгляд, от которого я словно покрываюсь инеем.
Ощущение, будто меня в воду холодную бросили. Неужели он на мне отыграется за то, что его приструнили? Ведь это именно я буду рядом во время организации свадьбы. Как же это всё будет происходить?
– Кивни, – шипит сестра мне в ухо, больно стискивая пальцы, – чего стоишь как столб, Варя… Тебя же в семью принимают.
«В семью?» – спрашиваю я себя. Вот очень в этом не уверена.
Но, к счастью, никакого знака согласия от меня не требуется, никто не спрашивает, что я думаю по поводу объявленных планов. Наконец неловкая и громкая сцена заканчивается, и часть родственников уходит по домам, а оставшиеся с облегчением выдыхают. По крайней мере я делаю именно так, желая спрятаться в своей комнате.
– И последнее, – задерживает нас Павел Петрович, снова хмуря брови. – Тимофей хочет кое-то сказать Эляне. Правда, сын?
Воцаряется могильная тишина, в которой так хорошо слышно шумное дыхание Тима, что у меня перехватывает дыхание. Его злость распространяется ощутимыми волнами.
На Эляну, на меня. В напряжении стою на месте, по-глупому желая спрятаться за сестру. А она с довольным видом выступает вперед. Это момент ее триумфа. Утверждение власти над ситуацией.
– Я слушаю, – медленно проговаривает она, а Тим молча сжимает губы, испепеляя ее взглядом. Меня бы такой взгляд сжег дотла, сестре же всё нипочем.
– Тимофей! – поторапливает его отец, и тот аж кулаки сжимает.