Невысказанное завещание (сборник) - стр. 27
И возможно, потому и остался старик Лукман на ногах, что не умерло в нём чувство ненависти.
Но для того, чтобы вернуться к жизни, одной ненависти мало.
Забота односельчан не давала старикам потерять голову от горя. Чьи-то руки не дали упасть, поддержали и, мягко подтолкнув, заставили шагать. Эти же руки до сих пор оберегают их. Вернулся Ахметвали, он заботится о стариках как родной сын, и вроде бы сил прибавилось у них, светлее стало.
Да и сам Лукман, руки которого давно тосковали по работе, снова стал трудиться, а труд исцеляет. Добрые люди наконец-то нашли ему дело. Пусть не из великих оно – Лукман стал шорником на дому: сшивает машинные ремни, которые приносит ему Ахметвали, режет гужи из сыромятины, чинит хомуты.
Уныло, медленно, спокойно проходили дни. Больше нечего ждать старикам, нечего желать… Но кто сказал, что в жизни чудес не бывает!
Это случилось в последние дни затянувшейся нынче осени. Деревья уже совсем оголились, речку уже затянул тонкий ледок, а поля и луга покрывались инеем. Земля терпеливо ждала снега. Молоденькая женщина, в пальто, перешитом из офицерской шинели, в белом платке, вошла во двор старика Лукмана. Прижимая к груди, она несла какой-то аккуратный свёрток.
Вошла в дом и встала на пороге, обнимая свою ношу обеими руками. Старик и старуха, растерявшись, смотрели на вошедшую женщину, и та негромко заговорила:
– Я, кажется, не ошиблась. Ведь это дом мельника деда Лукмана?
– Да, – сказала старуха. – А кто же ты будешь, дочка?
Женщина улыбнулась, глаза её увлажнились, и, глубоко вздохнув, она сказала:
– Я, бабушка, я… ваша невестка.
Бабушка Шамсинур вздрогнула и замерла, ничего не понимая. В это время широко распахнулась дверь, и появился Ахметвали…
– Послушай, Ахметвали, что говорит она, Господи! – обратилась к нему готовая заплакать бабушка Шамсинур.
А женщина услышала его имя и просияла:
– Вы Ахметвали-абый?
– Да, он самый.
– Я Сания. Помните, я писала вам о Батырджане?
– Да, да, помню, – кивал головой изумлённый Ахметвали.
– Как хорошо вышло, вы уж объясните старикам, – это Батырджан просил меня разыскать их…
Губы женщины дрогнули, она заплакала, отвернулась. Ахметвали поспешил подать ей стул.
Та осторожно положила ребёнка на сакэ (да, на руках у неё был ребёнок). Потом опустилась на стул и, достав платочек, вытерла глаза. Немного успокоившись, она рассказала старикам, кто она и зачем приехала.
Взволнованный Ахметвали смотрел то на бабушку Шамсинур, то на старика Лукмана. А тот всё сидел, опираясь руками о сакэ, какой-то ошалевший, рот его был приоткрыт, он словно только что проснулся и никак не мог понять случившегося.