Невеста тирана - стр. 19
Однако, старый тиран Альфи умер, так и не выступив на Тарбан. Очень вовремя… И скоропостижно. Дастрелла наполнилась слухами, и из уст в уста повторяли лишь одно имя — Амато Ромазо. Была учреждена независимая коллегия, но она не сумела доказать причастность брата к смерти Альдо Соврано. Невиновен — так гласил официальный вердикт. Но слухи… Слухи не давали покоя, и исход теперь зависел лишь от одного человека — наследника тирана. Но Фацио Соврано сумел удивить всех. Там, где отец предпочитал действовать силой, сын неожиданно признал решение коллеги и выбрал дипломатический путь. Брак. И спорная территория отойдет к Альфи, как приданное невесты. Вместе с невестой…
Амато не слишком успокоили такие намерения — он не верил Соврано. Но пожертвовать всего лишь одной из сестер во имя возможного мира казалось разумным. И не волновало, кто именно это будет. Фацио Соврано были отправлены два портрета. И он выбрал Марену. Тогда почему теперь вдруг переменил решение? Это было неожиданно даже для Амато — лицо так не солжет.
Джулия посмотрела на сестру, сидящую по левую руку, и не верила глазам. Марена переменилась, ожила, расцвела. Щеки раскраснелись, с губ не сходила улыбка, а ясные глаза отбрасывали хмельные искры. Она была совершенно счастлива и весела.
Марена поймала на себе взгляд, повернулась, сверкая ровным рядом жемчужных зубов:
— Ну! Как ты и говорила, сестра! Все уладилось, как нельзя лучше! Какая же ты у меня умница!
Джулия лишь растерянно посмотрела на нее, кивнула и уставилась в тарелку. Ее будто обдало холодом. В Марене не нашлось ни крупицы сочувствия. Или она так обезумела от счастья, что была не в себе?
Джулия украдкой оглядела гостей из-под опущенных ресниц, и в ушах усиливался звон, будто нервно метались сотни крошечных колокольчиков. Все были счастливы, пьяны. Старый граф Марки раскраснелся от возлияний и что-то голосил, задрав голову. Дамы непрестанно поднимали бокалы и все так же бросали взгляды на Соврано, только теперь уже смелее. Жених по-прежнему не обращал на нее ни малейшего внимания. Как и Амато. Как и Паола. Даже Марена… Никто не обращал внимания, будто она стала невидимкой. Остался лишь странный праздник, не имеющий к самой Джулии никакого отношения. А она словно стояла на высоком утесе, обдуваемом ветрами, а вокруг не было ни единой живой души. И больше всего сейчас хотелось взять на руки Лапу. Прижать, зарыться пальцами в густую мягкую шерстку и слушать, как он сопит. Лапушка… сердце замерло: что же он натворил? Зря Альба отговаривала, зря не верила. Но, к счастью, впрямь, никто не умер…