Неправильные дети - стр. 10
Лотта, державшая руки по швам, сжала кулаки.
– Ох, не волнуйтесь, – быстро проговорила Гассбик. – Уверяю вас, она хорошая, послушная и хозяйственная, как и подобает девочке.
Милу почувствовала, как Лотта напряглась, и подруги искоса обменялись взглядами, выражавшими явное презрение к словам Гассбик.
– Эту отвратительную безрукавку нужно выбросить, а на платье должно быть больше рюшек, – госпожа Фортёйн наклонилась так низко, что её нос оказался на одном уровне с Лоттиным. – Какая же ты миленькая куколка!
Лотта сощурилась.
– Лотта, поздоровайся, – предупреждающе произнесла Гассбик.
– Hallo, – сказала Лотта голосом сладким, как сироп.
Подняв руку, она помахала шестью пальцами. Потом подняла вторую и медленно помахала сразу всеми двенадцатью.
Последовала долгая пауза, во время которой Милу слышала, как Фортёйны бормочут себе под нос. Затем оба поспешно отошли в сторону, и, несмотря на чёрный занавес волос, закрывавший лицо, Милу почувствовала, как их взгляд остановился на ней. Настал её черед.
– Милу, – объявила Гассбик и кашлянула, но девочка не убрала волосы с лица. – Около двенадцати лет, может наизусть рассказать сказки братьев Гримм. Обладает довольно приятным голосом. Идёт в комплекте с гробиком, странным маленьким платьем, которое сейчас на ней, и тряпичной игрушкой.
– А лицо идёт с ней в комплекте? – поинтересовался господин Фортёйн.
– Милу? – и директриса цокнула каблуком. – Убери волосы сейчас же.
– Милу-у, – задумчиво протянула госпожа Фортёйн. – Что за имя такое… Милу-у?
– Я бы такое точно не выбрала, – посетовала Гассбик. – Но вы всегда можете подобрать ей подходящее.
ЦОК!
– Убери волосы, девочка.
Милу опять ощутила покалывание в левом ухе, как будто его проткнули иглой из ледяного воздуха, но не обратила на это внимания. Ей не требовалось предупреждение интуиции, чтобы понимать: она рискует навлечь на себя гнев директрисы.
– Она глухая? – осведомилась госпожа Фортёйн.
– Нет, – заявила Гассбик. – Не глухая.
Покалывание в ушах усилилось, когда директриса схватила в кулак волосы Милу и запрокинула ей голову. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы скорчить рожу. Девочка сморщила нос и оскалилась: она знала, что сейчас, когда лицо не на свету, её почти чёрные глаза будут выглядеть тёмными, пустыми провалами.
Фортёйны ахнули.
Милу улыбнулась. Совсем не приятной улыбкой. Не было хорошеньких ямочек. Этой улыбке она научилась у директрисы: сплошные зубы и ни на грош душевности.
– Goedemorgen, – прорычала Милу своим лучшим «волчьим» голосом.
Ошеломлённый взгляд посетителей медленно переполз с её лица на тесное чёрное платье, а потом обратно. Милу посмотрела на них из-под длинных тонких ресниц. Фортёйны переглянулись, одновременно насупились и покачали головами, даже не пытаясь скрыть отвращение.