Неординарные преступники и преступления. Книга 1 - стр. 38

Достаточно убедительны были и другие важные свидетели обвинения – Китти Диттнер, Рэймонд Миллер и Фрэнк Гатрэлл – продавшие Боткин шоколадные конфеты. Достаточно убедительно прозвучали и показания, связанные с предполагаемым посещением подсудимой универмага «City of Paris» – там, напомним, по версии правоохранительных органов был куплен платок, найденный впоследствии в почтовом отправлении вместе с коробкой.

Адвокаты энергично допрашивали свидетелей, но никто из них никаких явных «проколов» – неуверенности или противоречий в ответах – не допустил. Линия обвинения выглядела стройно и убедительно. В отчёте о ходе судебного процесса, датированном 15 декабря, сложившаяся к тому времени ситуация была охарактеризована в таких выражениях (цитируется по выпуску газеты «The Call» от 15 декабря 1898 года): «Все усилия защиты разрушить эффект этих доказательств были тщетны. Адвокат миссис Боткин пытался угрожать и запугивать, но его атака оказалась безрезультатна.» (Дословно на языке оригинала: «Every effort of the defense to break the effect of this evidence was without avail. The attorney for Mrs. Botkin attempted to threaten and to browbeat, but his attack was without effect.»)

Аптекарь Фрэнк Грей дал показания очень важные для обвинения. Это был очень ценный для обвинения свидетель, и что особенно важно – свидетель убедительный.

Первая серьёзная проблема появилась у стороны обвинения во время перекрёстного допроса Джона Даннинга. Этот человек, вне всякого сомнения, рассматривался как один из важнейших свидетелей, и на его показаниях было завязано очень многое – прежде всего разоблачение аморальности и сексуальной несдержанности Корделии Боткин. Даннинг в своих показаниях много говорил о преследовании со стороны Корделии, подчёркивая, что у неё имелся муж, а она в это время гонялась за ним – за бедным журналистом Даннингом! Он пафосно рассказал о прощании с Корделией на вокзале в апреле месяце, когда, отправляясь на войну, честно признался, что к ней более не вернётся, и она должна отбросить все фантазии на эту тему.

Это было выспренно, многословно и, наверное, даже убедительно, но ровно до того момента, когда адвокат Найт приступил к перекрёстному допросу Даннинга. Адвокат попросил приобщить к делу вещественную улику – то самое письмо, что журналист отправил Корделии буквально за час до получения телеграммы о смерти жены от отравления [то есть в 17 часов 13 августа]. Выше рассказывалось, как эта необычная улика попала в руки защиты.

После формального приобщения письма к делу адвокат зачитал его вслух, после чего передал лист бумаги Даннингу и осведомился: он ли написал этот текст? Журналист заюлил, понёс совершеннейшую чепуху и попытался доказать, что в действительности он разорвал все отношения с Боткин, но затем испугался её гнева и решил усыпить её страсть обещанием будущей встречи. В какой-то момент Даннинг замолчал, очевидно, сообразив, как малодушно и недостоверно звучат его слова.