Неизвестный Алексеев. Том 3: Неизданная проза Геннадия Алексеева - стр. 51

Проснувшись во второй раз, я долго размышлял о том, кто был тот мальчик, лежавший на столе, и отчего он так лежал, будто мертвый.

После завтрака направился на автовокзал, сел на автобус маршрута 27 и через 25 минут оказался в Мисхоре. Выйдя из автобуса, я тут же увидел мертвую, задавленную машиной собаку, лежавшую на обочине шоссе. Над ее головой тучей вились жирные мухи.

Эта дохлая собачонка каким-то таинственным образом была похожа на мальчика из сна. Что у них было общего? И что вообще может быть общего у мальчика-подростка с дворнягой? К тому же мальчик был несомненно жив, а моська явно мертва. И все же собака, видимо, совсем недавно попавшая под машину, чем-то напоминала мне мальчика. «Чертовщина!» – подумал я и направился к ближайшему буфету, где выпил бутылку дешевого «Ркацители» и закусил свежепросоленным огурцом.

Пляж санатория «Маяк». У входа было написано: «Вход только по санаторным карточкам». Но никто у меня такую карточку не спросил. На пляже безлюдье, чистая галька, деревянные топчаны, бетонные волнорезы, омываемые пенистой зеленой водой.

Первое купанье. Наслаждение почти сексуальное. Море отдается мне, а я – ему. Полное единение, телесное и душевное.

Я вижу в воде свое ставшее невесомым бледно-голубое тело, повисшее над синей морской бездной.

Вдруг пошел дождь (облака были легкими, прозрачными, и вдруг – дождь). Впервые в жизни я купался в Черном море под дождем. Предо мною на колеблющейся поверхности воды появлялись большие пузыри, они тут же лопались и возникали снова. У горизонта сверкнула молния, глухо прогрохотал гром.

Обратный путь на катере. Мимо меня проплывает несказанной красоты панорама крымского побережья. В зелени бесконечных парков белеют старинные дворцы и современные санатории. Над ними громоздятся каменные утесы. А еще выше, на фоне неба, зубчатая корона Ай-Петри, похожая на древний полуразрушенный замок.

Под вечер началась гроза.

О, что творилось в небе над горами!

Там все кипело и клокотало, вспухало, росло, ширилось и распадалось на рваные лохмотья.

О, сколько было ярких вспышек, грохота, гула и треска!

О, сколько было злости, страшных угроз и гневных проклятий!

И какие потоки понеслись с гор на холмы и пригорки, по ущельям в долины, по тропинкам к дорогам, автострадам и улицам и по ним всё вниз, вниз, к морю!

О, какой был потоп изумительный!

Таврида промокла насквозь.

Отгромыхав, гроза с тихим рычанием удалилась на юг, к турецким берегам.

О, какая благодать настала в Тавриде после грозы!

Птицы снова запели, люди вышли из домов, и вечернее солнце засверкало в дождевых каплях на листве акаций, магнолий и пальм.