Недостойная невеста - стр. 8
Отец поднялся, заложил руки за спину. Мерил шагами старый паркет, нервно цокая каблуками. Его лицо светлело, но лоснилось от испарины. Наконец, он поднял руку, оттянул намотанный вокруг шеи галстук, словно ему не хватало воздуха. Шумно вздохнул несколько раз.
— Монастырь… — он кивнул, пожевывая губу. — Прекрасно! Никто тебя за язык не тянул!
Луиза замерла, холодея. Это было банальным блефом. Сколько бы она не твердила о монастыре — сама в это не верила. Всего лишь громкие слова. Оставалось надеяться, что отец тоже блефовал. Но теперь она опасливо молчала, видя, как лицо отца снова багровеет. Он вновь кивнул:
— Монастырь… Будь по твоему. — Он вздернул голову: — Отныне тебе нет места в этом доме. Завтра же на рассвете мы отправимся в Брез. И решай сама, дочь моя: либо ты останешься там навсегда, либо выйдешь женой мэтра Бурделье. Таково мое окончательное слово.
3. 3
Дорожная тряска сводила с ума. Луиза чувствовала себя мешком с орехами, в котором ежесекундно подскакивало все содержимое. К горлу подкатывал ком тошноты, и приходилось тайком выдыхать через рот, чтобы справиться с этим ощущением. И все под делано-безразличным взглядом отца, сидящего напротив. Оставалось только порадоваться, что в салоне старой скрипучей кареты было сумрачно, несмотря на ясное солнечное утро.
Прощание было невыносимым. Девочки рыдали, толком не понимая, что происходит, семилетний брат недоуменно стоял в стороне и смотрел исподлобья. Тетушка Аделаида молчала больше обычного. Лишь, обнимая, умоляла все это прекратить. Говорила о том, какой будет стыд, когда все откроется, когда придется вернуться. А придется! Но Луиза пыталась скрыть все страхи, держаться непреклонно и гордо. В тот момент она и впрямь уверилась в чем-то вроде предчувствия, и сама не могла его объяснить. В конце концов, до Бреза было около девяти лье — это целый день в дороге, если не загонять лошадей. И за это время произойти может что угодно. Может, сломается карета. Может, дорогу развезет. А может, отец утомится и все же передумает... Но экипаж уже выезжал на старую римскую дорогу, а барон де Монсо не обнаруживал ни малейшей склонности к переменам…
Чтобы чем-то занять себя, а еще больше, не сидеть лицом к отцу, Луиза прильнула к окошку. Еще совсем немного, и покажутся остатки старого крепостного вала с руинами сторожевой башни. Она знаменовала собой границу, дальше которой Луиза никогда не выезжала.
Башня осталась позади, карета покатилась чуть ровнее по укатанной дороге. По обе стороны тянулись бесконечные поля, покрытые чистой зеленью всходов, работали крестьяне, паслись стада. Изредка попадались верховые, встречные телеги, которые неизменно жались к краю, давая дорогу гербовому экипажу. Небо было лазурно-чистым, солнце — ярким и теплым. Скоро наступит лето, зацветут яблони и померанцы. На валу созреет ежевика, и девочки станут ходить исцарапанными, как сорванцы…