Недостойная невеста - стр. 52
Луиза нервно утерла ладонями лицо, несколько раз глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя, и вышла. Мадемуазель де Бодемон ждала на том же месте, у лестницы. Посмотрела на Луизу с нескрываемым недоумением:
— Где вас так долго носило? — Она цепко посмотрела на ее шею: — И где же ваш жемчуг?
Луиза замялась — она совсем забыла. Инстинктивно тронула шею, будто хотела прикрыться:
— Я вдруг поняла, что это очень глупая идея… Я.. Я растерялась. Извините меня…
Светлые брови Шарлотты удивленно изогнулись:
— Пресвятая Дева! Да что вы там делали? У вас же все пальцы в чернилах! Писали что ли? Разве вам позволили чернил?
Луиза поспешно посмотрела на свои руки, по-детски сжала кулаки, пряча пальцы. У нее не было оправдания. Да и что тут можно придумать, когда все на виду?
Бодемон помрачнела, отыскала взглядом Мари:
— Разве ее светлость разрешила чернила? Говори: носила чернила или нет?
Мари решительно покачала головой:
— Нет, сударыня. Мадемуазель и не просила чернил.
Луиза напряглась. И теперь растерянность и стыд сменяло что-то иное. Настороженность. А вкупе с полученным предостережением это ощущение лишь усиливалось. И что это за запрет такой с чернилами?
Она подняла голову, смущенно улыбнулась, молясь лишь о том, чтобы Шарлотта не уловила ложь:
— Я поняла. Поняла, откуда пятна. Отец дал мне дорожные деньги. Сумму записали на бумажке. И в дороге, при случае, на ней же я вела учет расходов. А жемчуг уложен в кошельке — вот я и испачкалась. — Луиза демонстративно утерла ладони о юбку, выставила перед собой: — Вот. Руки от волнения мокрые. Все никак не поверю, что мадам проявила такую милость. Боюсь проснуться.
Шарлотта будто раздумывала долю мгновения, наконец, искренне улыбнулась. Широко и радушно, аж от сердца отлегло.
— Знаю, моя дорогая. Знаю и понимаю. И нечего вам смущаться. Когда я прибыла в столицу, в моем распоряжении было семь ливров и четыре су. И я мнила себя богачкой!
Луиза грустно улыбнулась:
— У меня лишь один ливр, два су… и девять денье.
Шарлотта расхохоталась:
— И даже это лучше, чем ничего! — Она тронула Луизу за руку: — Ну, идемте же, моя красавица! У нас столько дел — уму непостижимо! Я вам обещаю: все будет как нельзя лучше!
Луиза все же решилась спросить:
— А почему мне нельзя чернил? Что за грех в чернилах?
Бодемон небрежно махнула рукой:
— Никакого греха, конечно, нет. Но вы еще не освоились. Это всего лишь банальная предосторожность, которую вы, разумеется сумеете понять. Потом.
— Предосторожность?
Шарлотта прижала руку к пышной груди:
— Поверьте, я понимаю вас, как никто. Что мы с вами видели в своих провинциях? Поначалу бывает трудно осознать, что принадлежность к знатному дому — это огромная ответственность. Все, что происходит в этих стенах или в окружении ее светлости должно оставаться для прочих тайной за семью печатями. И мы, сообразно своему рангу, обязаны свято хранить эти тайны, держать язычки на замке. Без этой преданности нет нам с вами никакой цены. В верности все и заключено. И в умении быть благодарными.