Недо… (рассказы). Ради карнавала - стр. 14
Старшой, как увидал, что опасности от старика никакой, стал время от времени над ним подшучивать. Не то, чтобы там постоянно изводил, как мелкого в свое время, но исподтишка пакостил регулярно. Я его одергивал, конечно, когда замечал, но, понятно, с опаской. Это ж, как ни крути, старшой. Встанет не с той ноги, и неважно, есть на тебе какая вина или нет, брат я ему там или кто – кивнет молодцам своим – и загнешься в порубе с голодухи, али сразу рыбам на корм…
Со временем старик вылазки свои в лес прекратил, сидел, носа на улицу не показывая. Но ведовство свое не бросал – наоборот, по слухам, даже спал урывками по часу, по два. И вот, в одну ночь, на всю округу раздался треск и грохот ужасный. Подскочил я спросонья. Не сразу и сообразил, в какой стороне гремит. А как прикинул – сразу понял, что со стороны развалюхи стариковской. Помчался туда, ног не чуя…
Домишки не осталось – дымились лишь обгоревшие руины двух стен, с одного из углов. Остальное – даже не в труху, не в угли, а в пепел сгорело. Как будто дракон дыхнул огнем от души.
Уже потом, вспоминая ту ночь разнесчастную, понимал я, задним умом, что впору было удивиться мне, и не раз. Во-первых, раскат грома с молнией (все-таки драконов у нас отродясь не водилось) никого, кроме меня не разбудил. И, пока не выскочил я на улицу, бежал по пустым коридорам. Да и во дворе уже должен был сбежаться народ. Пускай не из любопытных зевак, но уж караульные-то! Во-вторых – молния молнией, а дождя за всю ночь так ни капли и не пролилось. Да и день вчерашний был тихим, безветренным, и на небе чисто и пусто, как у праведника в келье. А уж в-третьих-то, сам Бог велел удивиться, когда в нескольких саженях впереди меня разглядел я бегущего мелкого! Он и днем-то из каморки своей нечасто вылезал на свежий воздух, а уж ночью…
Но это я после таким внимательным стал. Тогда же, следом за мелким, запыхавшись, выбежал я к пепелищу – и увидел в чудом уцелевшем углу дома неподвижно лежащего старика…
И склонившегося над ним старшого.
Умирающий стонал, хрипел и шептал что-то яростно, но неразборчиво. Потом взор его обрел ясность. Когда он вгляделся в наши склонившиеся лица, горькая усмешка скривила ему рот, и молвил старик: «Слетелись, сыночки мои верные, стервятники ненасытные. Прав, значит, колдун оказался, во всем прав. Да и сам чую, пробил мой час… Ну раз все в сборе, вот вам мое напутствие отцовское…»
Старшому сказал: «Тебе, сильному, да наглому, посмевшему свою кровь своей кровью попрати, своей кровью и попрану быти! А до той поры не возьмет тебя ни меч, ни стрела, ни зелье отравленное!»