Не пойман – не тень - стр. 12
И в следующую секунду её больше не существовало.
Её тело взорвалось в один миг, как будто какая-то невидимая сила изнутри разорвала его на части, расплескав кровавый хаос по комнате. Не было долгой агонии, не было предсмертного крика, только мгновенная вспышка абсолютного разрушения, когда каждая клетка её существа поддалась этому неминуемому взрыву, выбрасывая в пространство ошмётки плоти, кости и внутренности, смешиваясь с воздухом, оседая на стенах, потолке, полу, пропитывая собой всё вокруг.
Не медленно, не с агонией, не с мучительными криками – просто разлетелось на куски, словно кто-то внутри дёрнул за потайной рычаг. Осколки костей, клочья кожи, красные полосы сухожилий – всё это одновременно разлетелось в разные стороны, оседая на стенах, потолке, на полу, на мебели.
Мгновение – и комната превратилась в кровавую бойню, стены, потолок и пол были залиты алым, густым месивом, тёмные сгустки мяса облепили мебель, оставляя за собой рваные, скользкие следы, а воздух наполнился запахом железа и горячей, ещё не остывшей плоти. Всё вокруг превратилось в разорванную, истекающую сущность, в безмолвное свидетельство мгновенного разрушения.
Запах мгновенно изменился. Стал насыщенным, горячим, будто мясная лавка, только что открывшаяся после ночи. Стены стали скользкими, липкими, капли падали с потолка, оставляя рваные следы, похожие на внутренности, вывернутые наружу.
Медленно опустил веки, на мгновение позволив глазам избавиться от мельчайших капель крови, осевших на ресницах, и когда открыл их вновь, мир всё ещё вибрировал, воздух был пропитан жарким запахом меди, плоть ещё дрожала в каждом осколке, что осела на мебели и полу, будто сама комната теперь стала частью этого хаоса.
Всё ещё чувствовалась вибрация воздуха, остаточная дрожь от разрыва плоти, от разлетевшихся частей тела.
Изуродованные останки валялись по всей комнате: рука с вывернутыми пальцами застряла между ножками стула, раздробленная кость торчала из-под кровати, куски разорванной плоти облепили стены и потолок, превращая комнату в месиво из крови и ошмётков человеческого тела. Всё вокруг было покрыто липкой, тёмно-алой массой, издающей тёплый, насыщенный запах смерти, настолько густой, что казалось, он осел на коже, пропитался в одежду, въелся в воздух.
Один фрагмент – то ли плечо, то ли часть рёбер – сполз с комода, оставляя за собой алую дорожку, и с влажным шлепком упал на пол.
Голова Аллы с глухим стуком ударилась о деревянную поверхность, соскользнула по ряду книг и застыла среди переплётов, словно случайный, неуместный предмет в тщательно упорядоченном хаосе. Кровь стекала вниз, пропитывая страницы, впитываясь в бумагу, превращая когда-то ровные края в нечто липкое и рваное. Глаза, расширенные, наполненные застывшим ужасом, смотрели в пустоту, но уже ничего не видели. В них не осталось ни страха, ни боли, ни даже последнего проблеска осознания. Только бездонная пустота, в которую провалилось всё, что когда-то было жизнью.