( Не)любимая невеста дракона. Право на истинную - стр. 18

— Слушаюсь, ваше высочество, — смиренно поклонился мужчина и вышел из покоев.

Боль утихла медленно, ощущение, что сердце сжала стальная рука горгульи, не покидало, и, казалось, если сделать движение, то её ногти вонзятся в плоть и прервут жизнь. Поэтому я не двигался.

Морщусь, поднимаю голову, свет болезненно слепит, вгрызается в глаза. Моргая, я с тошнотворным страхом посмотрел в окно и, к счастью, разглядел слепящие заснеженные крыши и пики башен.

И когда боль немного утихала, давая ровно дышать, оттолкнулся от стола, вышел из комнаты.

В коридоре пусто. Прижимаюсь к холодной стене, ощущая, как пульсирует боль в груди и слабость накатывает на все тело, делая мышцы вялыми. Но двинулся дальше, несмотря на все опасения очередного приступа.

Пройдя по знакомым коридорам и лестницам, оказываюсь в императорской части дворца, но решаю выйти на балюстраду.

Уперевшись ладонями о каменные перила, засыпанные снегом, вдыхаю свежий воздух. Страх начал медленно отступать, и стало значительно легче, дневной свет уже не причинял дискомфорта, а тело постепенно наливалось силой, драконий огонь разлился по мышцам тяжестью.

“…Рассел”, — пронёсся нежный женский голос, а перед взором возник взгляд зелёных глаз.

Сжав зубы, опустил голову, напрягая плечи, и, оттолкнувшись, покинул балюстраду.

Сердце билось часто, наполняя ощутимой силой и решимостью, и теперь случившееся казалось каким-то недоразумением.

Я уверенно вошёл в двери.

Веспар Фанвар ожидал в своём приёмном зале.

В глубоком богатом кресле сидел мужчина в синем камзоле с серебряными запонками и широкими рукавами. Этот мужчина имел внушительный вид и тяжёлый взгляд, который придавил меня, стоило появиться в поле обозрения. Его драконья мощь чувствовалась ещё в коридоре.

— Ты подумал о том, что я тебе сказал? — без предисловий спрашивает он, хмуря брови.

Император в том возрасте, когда его слово не то чтобы закон, а священное писание, которое нужно непременно исполнять. И поэтому упорствовать бессмысленно, однако мне до сих пор удавалось отстоять своё решение.

— Подумал, и я не намерен возвращать её, — отрезал холодно.

В зале повисло напряжённое молчание, такое, что, казалось, задребезжали стеклянные бусы на люстре.

— Тебе придётся, рано или поздно. Ты сделал большую ошибку, — сотрясает Веспар грудным голосом воздух. — Это не сойдёт тебе с рук.

— Я уже это слышал, — заметил.

Император не верил тому, что случилось несколько лет назад между мной и Эшли, не верил, что она способна отдаться другому. Только матушка поддерживала, но даже её доводы не повлияли на решение императора — сделать Эшли женой своего сына. Более того, он даже винил Офелию, что вмешивалась в жизнь принца.