Наваждение - стр. 4
В течение следующих трёх лет учёбы, Громов в значительной степени доказал правильность всех предыдущих статей в газетах, написанных о нем, перечисляя нарушение за нарушением, курение, употребление алкоголя, наркотики, голые девушки и вечеринки на всю катушку. Но это спускалось с рук, были сделаны пожертвования его матери. Ещё он был одним из тех парней, которые могли очаровать кого угодно. Через его постель прошло очень много девушек, но не Соня, но я почти уверена, что, если бы она не была полностью предана своему парню, она бы ухватилась за эту возможность. Дело в том, что даже когда он появился, репутация Громова в спальне была выше, чем за ее пределами. О том, что он делает своим языком, ходят легенды. Мысль о нем между моими ногами заставляет меня краснеть.
Дверь кто-то пытается открыть позади меня, вырывая из моих мыслей, что хорошо, потому что мне не нужно думать о том, что произошло между мной и им. Сам факт того, что я потеряла с ним девственность, достаточно унизителен, даже не принимая во внимание нынешний уровень нелепости и драматизма, который к этому прибавился. И это случилось всего десять дней назад. Это была одна из тех вещей, которые никогда не должны были случиться.
Я отхожу от двери, и она тут же открывается. Я готовлюсь к неизбежному разговору с отцом.
Но это не мой отец. Это Громов. Я с силой выдыхаю. Я знаю, что мне нужно поговорить с ним, но прямо сейчас? Что я такого сделала, чтобы навлечь на себя этот массивный натиск кармического дерьма, который Вселенная швыряет в меня.
— Привет, сестренка, — говорит он, делая ударение на этом слове, закрывая за собой дверь и прислоняясь к ней.
— Не называй меня так, — огрызаюсь я.
— О, но ты же слышала своего отца, принцесса, — говорит он, — Теперь мы будем братом и сестрой.
— Ты дурак? — говорю я. Почему у меня возникает желание дать ему пощечину всякий раз, когда я рядом с ним.
Он смеется, — И ты скажешь отцу, что произошло между нами?
— Заткнись, — шиплю я, сужая глаза, — Ты всё знал об их отношениях до нашей ночи?
Он делает шаг вперед и оказывается в нескольких сантиметрах от меня, так близко, что чувствую, как его дыхание согревает воздух, между нами, — Что ты хочешь сказать принцесса?
Кровь приливает к моей голове, — Перестань называть меня так, — говорю я, — Или я начну называть тебя придурком.
Он наклоняется ближе, его рот всего в нескольких миллиметрах от моего уха, — Ты можешь звать меня как хочешь.
Блядь. Краска стыда заливает мое лицо, и я кладу руки ему на грудь, отталкивая его назад, — Да пошел ты.