Научи меня любить - стр. 42

Снова послышался скрип снега. Я дёрнулась и увидела, как ко мне неторопливой, уверенной походкой приближался Златопольский. Одетый в тонкую куртку, что сейчас была нараспашку, он держал в правой руке термокружку. Златопольский выглядел так, словно на улице сейчас не зима лютовала, а догорал август месяц. Я тут же вспомнила то утро, когда увидела Златопольского обтирающегося снегом. Теперь всё встало на свои места. Этот мужчина был весьма закалённым.

— Держи, — он протянул мне шапку.

Судя по темной расцветке и строгому дизайну — мужскую. Не исключено, что она могла принадлежать и самому Златопольскому. Когда Сергей пришел за мной, я так растерялась, что кроме папиной куртки ничего с собой больше и не взяла. Демонстрировать глупую гордость или просто капризничать сейчас не имело никакого смысла. Поэтому я молча взяла протянутую шапку и быстро надела ее на голову.

— Видишь фонтан? — спросил меня Златопольский и указав взглядом на неработающий сейчас фонтан, отпил из своей термокружки.

— Вижу, — кивнула я и мысленно представила, что идти до него метров триста, может, чуть меньше.

— Туда и обратно. Бегом, — приказал Златопольский.

— Что? — я так ярко и точно ощутила новый импульс возмущения. Казалось, что новая эмоциональная вспышка, пробудившись где-то в области живота, набирала высоту и волной уже стремилась к грудной клетке и горлу.

— Туда и обратно. Бегом, — повторил Златопольский.

— Я должна была сегодня поехать на похороны своего отца. Но меня не пустили и даже толком ничего не объяснили. А теперь… Теперь вы мне приказываете заняться бегом? — я говорила и чувствовала недостаток воздуха из-за новой эмоциональной волны.

— Бегом, — повторил Златопольский, остановив свой холодный, как воды талого ледника, взгляд на моем лице. — Иначе на всю ночь оставлю тебя на улице, — спокойствие и серьезность в его голосе свидетельствовали лишь об одном — он ни капли не шутил.

Мне пришлось удушить собственные эмоции. Приказать всем тревожным мыслям в моей голове замолчать. Это стоило немалых усилий, но когда мне удалось усмирить саму себя, я исподлобья посмотрела на Златопольского и спросила:

— Как долго мне нужно бегать?

— Пока я не сочту нужным остановить тебя, — всё тем же спокойным и даже немного скучающим тоном ответил он.

Я не понимала, зачем это вообще понадобилось Златопольскому. У такого человека, как он, всегда найдется масса важных и неотложных дел. Но решила, что не стоит больше злить его своими глупыми вопросами.

Назвать себя человеком, который любит спорт, я никак не могла. Иногда, правда, я плавала в свое удовольствие и могла прокатиться на велосипеде или на лыжах. Но не больше. И теперь, бегая от фонтана к Златопольскому и обратно, я мечтала лишь об одном, чтобы эта «гуманная экзекуция» поскорей закончилась.