Нас просто не было (книга вторая) - стр. 29
Грудь сжимает тисками. Он уйдет. Прямо сейчас. Осознаю это как никогда ясно, со всей уродливой отчетливостью.
– Артем! – получается громко, жалобно с упреком, – не надо, не говори так.
Снова подрываюсь с места, вскочив на колени перед ним, дрожащими ладонями прикасаюсь к его щекам. Совсем близко, глаза в глаза, так что внутри дрожь, ураган, цунами.
Умоляю взглядом, прошу прошения, пытаюсь донести, что он – это главное, что есть в моей жизни, самое дорогое. В ответ нет никакого отклика. Задумчиво рассматривает меня, спокойно, отрешенно, спрятав все эмоции. Ужас пробирается под кожу. Его молчание разрушает, топит в безысходности, лишает силы воли. Любые мои слова нелепы, неуместны, не нужны. Своим молчанием перекрывает кислород, гасит мельчайшие искры надежды на то, что можно исправить, спасти наши отношения. Медленно обхватывает крепкими пальцами мои запястья и разводит руки в стороны, убирая их от своего лица. В тех местах где прикасается к коже, бегут электрические искры. Вздрагиваю, вырываюсь из его захвата и снова бросаюсь на шею.
Мое сердце бьется как сумасшедшее, все быстрее с каждой секундой. А его не берет, ему хоть бы хны. Наоборот взгляд холодеет на несколько градусов, хмурится, будто ему не приятны мои прикосновения. Хотя, наверное, так и есть. Его должно быть тошнит от моего присутствия.
Боже, это нереально вынести! Когда на твоих глазах умирают отношения, ставшие самой важной частью жизни. Когда тебе хочется все исправить, спасти, но тебя встречает каменная стена спокойного отчуждения. И хуже всего понимать, что здесь только моя вина и больше ничья.
– Кристин, – он немного отстраняется, отклонившись назад, – достаточно. Завязывай со всем этим. Хватит.
Не сдержав всхлип, отчаянно трясу головой, сильнее прижимаясь к нему, будто мое отрицание может что-то исправить.
– Отпусти.
– Нет, – снова отрицаю, прилипая к нему всем телом, – ни за что!
– Кристина, вот эти все обжимания – они бессмысленны. Ты сама это понимаешь, не маленькая, – обхватывает за плечи и буквально силой отрывает от себя. Внутри разливается ощущение сосущей пустоты, будто дыру в груди пробили, и засыпали туда ледяных шипов.
– Тем, зачем ты так? – умираю внутри, – я оступилась, да… Вначале. Ты не представляешь, как я жалею об этом. Но сейчас, ты ведь знаешь, чувствуешь, что у нас все серьезно, все по-настоящему.
– Тин, – все так же спокойно, удерживает меня на расстоянии вытянутой руки, – я ничего не чувствую.
Как будто нож поворачивается в ране. Он отказывается от чувств ко мне, отказывается от меня, от нас.