Нас просто не было (книга вторая) - стр. 28
Крис? Он никогда меня так не называл. Никогда! Я была Крис, там, в волчьей стае, но не здесь, не для Артема. Для него я всегда – Кристина, Тина, Тинка, Тинито, Зараза Упрямая, но только не Крис.
Отстранившись, заглянула в его глаза, но по-прежнему ничего в них не увидела. Он не здесь, не со мной, и никогда уже не будет. Смотрю и с предельной ясностью понимаю, что Зорин пришел прощаться, что сейчас он уйдет, и мне его не остановить, не удержать, не отговорить. Мне останется только подыхать, захлебываясь собственной кровью, осознавая, что в это лишь моя вина. Что это я своими собственными руками сломала все, что у нас было, перечеркнув прошлое, сделав невозможным будущее, растоптав настоящее.
– Поговорим? – словно умалишенная повторила за ним.
– Да. Без утайки, без игр, без вранья. Просто поговорим как два взрослых и не совсем чужих друг другу человека.
"Не совсем чужих" от этой его фразы, почувствовала, как защипало глаза.
Чужие, но не совсем…
Кивнула, отстранившись от него, села на свое прежнее место, обхватив себя руками за плечи. Разговор не клеился, так и продолжали молча смотреть друг на друга, не в силах ничего изменить. Артем заговорил первым:
– Расскажи мне, как… Зачем… пффф, – слова давались ему с трудом, шумно выдохнул, поднял взгляд к потолку, потом тряхнув головой, снова посмотрел на меня, – просто расскажи мне все.
Как я этого боялась, но обманывать или отмалчиваться у меня не было права, слишком сильно была виновата перед ним, и оскорблять еще больше очередным враньем не могла. И я начала говорить, чуть слышно, уставившись стеклянным взглядом на свои руки, потому что смотреть на него не было сил.
Я говорила все то, что давным-давно должна была рассказать, не доводя ситуацию до крайности, не дожидаясь того, когда внешние обстоятельства безжалостно сомнут нас, не давая шанса на исправление. Говорила без утайки, рваными предложениями, потому что на длинные фразы не хватало кислорода. Каждое слово, словно ржавый гвоздь, который я заколачивала в крышку своего собственного гроба.
Артем слушал, не перебивая, и я чувствовала, как обжигает его неотрывный взгляд.
Не знаю, сколько продолжалась моя исповедь на самом деле, но мне она показалась нескончаемой, невыносимой. Под конец говорила чуть слышно, едва шевеля бледными, дрожащими губами.
– Тём, – из горла вырывается сдавленный сип, непохожий на мой голос, – я дура! Прости меня, пожалуйста. Да, вначале была игра, но сейчас все по-другому. Ты же знаешь…
Невольно замолкаю, когда он удивленно выгибает брови:
– Знаю? – невесело хмыкает, и в глубине глаз проскакивает что-то новое, чего никогда прежде не было, и что заставляло дрожать, вибрировать от стремительно разливающегося по венам отчаяния, – нет, Кристин. Я не знаю. Я ни черта не знаю. И, если честно, уже не хочу знать. Мне больше не интересно.