Начинается ночь - стр. 35
Миззи хмурится, но его взгляд не теряет веселости.
– Я бы хотел быть Владыкой Параллельного Мира.
– Да, такую работенку найти непросто.
– Понимаешь, Питер, я устал от собственной непритыкнутости. Мне надоело заниматься не пойми чем. Я соскучился по внятности. Умные люди мне давно все это говорили, но теперь я, кажется, и сам это вижу. Я уже не могу садиться в самолет и лететь в какой-нибудь очередной японский монастырь. Или ехать на машине в Лос-Анджелес, чтобы просто посмотреть, что будет происходить по дороге.
– Ребекка сказала, что ты бы хотел попробовать себя в… ээ… мире искусства, это так?
Миззи смущенно краснеет.
– Во всяком случае, это то, что меня больше всего интересует. Другое дело, могу ли я что-то предложить?
Это ведь поза, разве нет – вся эта мальчишеская застенчивость? Да и как иначе! Миззи, что ты валяешь дурака? Ты же ужасно способный!
– А что именно ты бы хотел делать? – спрашивает Питер. – Я имею в виду, в области искусства?
Откуда взялся этот менторский тон?
– Честно? – откликается Миззи.
– Угу.
– Я бы хотел вернуться в университет и стать куратором, в смысле организовывать там культурную жизнь.
– Ну, это примерно из той же серии, что Владыка Параллельного Мира.
– Но кто-то ведь этим занимается?
– Разумеется. Но это немножко как планировать стать кинозвездой.
– А некоторые так и поступают.
А, понятно, значит, вся эта трепетность – просто тонкая ткань, наброшенная на стальную арматуру честолюбия. А с другой стороны, почему такой умный и красивый молодой человек должен преследовать скромные цели?
– Конечно, – говорит Питер.
– Ну да… В общем, спасибо, что приютили меня.
Нет, древнеегипетское, пожалуй, все-таки не вполне точное определение тейлоровского лица. Слишком много у них розоватой ирландской бледности и слишком волевые креольские подбородки. Эль Греко? Нет, у него все какие-то чересчур костлявые и мрачные.
– Мы рады, что ты приехал.
– Я ненадолго. Честное слово.
– Можешь жить у нас, сколько пожелаешь, – говорит Питер не вполне искренне.
Хотя Миззи и вправду не позавидуешь. Для всей этой чертовой семейки он просто паразит. Роуз торгует недвижимостью в Калифорнии. Джули оставила врачебную практику, чтобы проводить побольше времени с детьми. Это не трагические судьбы. Ни та, ни другая не потерпели жизненный крах, но – и та, и другая – живут на удивление как все. А тут перед Питером сидит доверившийся ему, благоухающий шампунем последний, поздний ребенок. Любимый как-то особенно истово и щемяще. Тот, с кем связаны самые дерзновенные тейлоровские мечты и самые темные страхи. Тот, кто все еще может совершить нечто великое или погибнуть – из-за наркотиков, неустойчивой психики, печали и неуверенности, которые способны, кажется, утянуть на дно всякого, даже самого невероятного гения, в любую минуту.