На обочине - стр. 90
– Эх ты, раззява, – с усмешкой сказал подошедший пан.
– А как в него можно попасть? – развел руки сын. – Он несся как угорелый.
– На это умение надо.
– Да не переживайте, барин, – засмеялся подошедший кучер. – Я его прибрал. Вон лежит.
– О, Петруха, молодец, отличился сегодня, с полем тебя! С меня причитается. Тащи котомку.
Петр прекрасно знал, что ждет их дальше. Он достал из брички большой саквояж, расстелил на траве холщовую скатерть, поставил на нее четверть с водкой, черный хлеб, соленые огурцы и нарезал старое, отдающее желтизной сало.
– Хорош! – Ханенко, подняв за уши зайца, с удовольствием рассматривал его упитанное тело. – Смотри, сынок, какой знатный трофей.
Василий тоже с восхищением смотрел на добычу.
– Да, Петр наш молодец, а я вот сплоховал.
– Ничего, еще научишься, лучше меня и Петрухи стрелять будешь.
Приехал на запыхавшейся лошади Игнат, привязал собак к березам недалеко от брички.
Все уселись возле скатерти.
– Наливай! – скомандовал помещик.
Петр разлил в глиняные стаканы водку.
– За стрелка! – провозгласил Ханенко.
Василий заметил, что отец и его крепостные чувствовали за столом себя на равных и пили одинаково.
– Молодец, Петруха! Отличился! Наливай еще!
Петр с удовольствием выпил и даже не поморщился, чего нельзя было сказать о помещике. С каждым стаканом он все больше хмелел, огненная вода забирала его разум и силы.
– Слышите? – насторожился Игнат. – Собаки лают, гонят кого-то, наверное.
– Это Миклашевский на охоту выехал, – рассудил Ханенко. – По этой дороге, у которой мы сидим, граница наших владений проходит. Неприятный человек, борзыми зверье травит.
– А они почему ружьями не пользуются? – спросил Василий.
– А я почем знаю, все по старинке щи лаптем хлебают.
– Похоже, в нашу сторону зверя гонят? – рассудил Игнат, вслушиваясь в усиливающийся громкий лай собак.
– Пускай гонят, у нас добыча уже есть, – соловыми глазами усмехнулся помещик. – Петруха, налей-ка нам еще по стаканчику, да домой будем собираться.
Лай собак с каждой минутой становился все громче. И вскоре всем стало видно, как с десяток высоких и худых борзых гнали лису, а за ними, намного отставая, скакали охотники. Рыжему хвосту не удавалось убежать, борзые догоняли.
– А где же вчерашний кабан? – недоуменно спросил помещик.
– Знать, барин, ушел в другие леса, – рассудил Игнат. – Люди Миклашевского, видать, вчера тоже кабанчика приметили и сегодня хотели взять, да только тот не стал дожидаться, когда на него облаву устроят.
Палевого окраса сука с белыми пятнами резво выскочила из кучи собак и в броске, на взлете, схватила жертву за шею и, пробежав несколько шагов, остановилась. Подняла лису перед собой, сжав зубы и немного постояв, бросила бездыханное тело на траву. Собаки окружили зверя и стояли рядом до появления охотников, которые спешили к месту схватки, чтобы согласно обычаю тут же забрать еще не растерзанную добычу.