На обочине - стр. 80
Мария заметила замешательство собеседницы и сказала:
– А ты порчу на нее наведи, чтобы неповадно было перед чужими мужиками задницей крутить.
– Да что ты! – всплеснула руками Авдотья. – Разве можно нам, православным, бесовщиной заниматься. Это ж все от черта.
– Ну, смотри сама, тебе виднее, только боюсь, чтобы твой мужик совсем не сосволочился.
– А к кому идти-то, чтоб управу на Глашку найти?
– К Луане сходи, к ней половина села ходит со своими бедами.
– Знаю я эту колдунью, много про ее дела слышала.
Медленно подбирался вечер. Авдотья подоила корову, управилась с домашними делами и с нетерпением поглядывала в окно. Мужики уже вернулись с полей, а Еремея все не было. Сын Витька ушел с ребятами гулять.
– А, будь, что будет, – пробурчала сама себе Авдотья и, накинув на голову платок, пошла к колдунье.
Чем дальше она отходила от дома, тем труднее становилось дышать, ноги отказывались идти. В конце села встретила женщину, которая гнала домой блудливую корову, припозднившуюся на пастбище. Она указала ей на хату Луаны и, глядя вслед, с болью подумала, что еще чью-то судьбу сломает старая ведьма.
Красно-желтые блики от горящего пламени печи выхватывали из темноты темно-серые дерюги, лежавшие на топчане. Старуха со сморщенным желтым лицом и девочка со спутавшимися волосами и узкими слезящимися глазами внимательно рассматривали гостью.
– С чем пришла? – тихо спросила колдунья. Она взяла с полки курительную трубку. – Христя, подай мне табак.
Девочка, осторожно передвигаясь, принесла из-за печи небольшой холщовый мешочек. Ведьма размяла в ладони листья табака и набила трубку. Устроившись поуютнее у печи, послюнявила пальцы и, быстро схватив горящий уголек, положила в трубку на табак.
– Что молчишь? – нахмурившись спросила колдунья.
– Тяжело мне, Луана, – сказала Авдотья.
– Вижу. Когда легко, ко мне не приходят.
Авдотья вдруг оживилась и торопливо рассказала ей о том, что поведала Мария.
– Ха! – злорадно ухмыльнулась старуха. – Вот уж эта Глашка, не баба, а бестия, многие в селе на нее обижаются.
Она покряхтела, подымила трубкой и, взглянув исподлобья на притихшую Авдотью, скрипучим голосом проговорила:
– Ладно, так и быть, помогу я тебе. Иди домой. Только завтра принеси мне фунта три гречи, а то нам совсем жрать нечего.
Авдотья, не отрывая взгляда от мерцающих в печи углей, медленно встала и, повернувшись к двери, вышла из хаты.
Дома она долго мыла руки и лицо. И все никак не могла отмыть. Ей казалось, что она покрылась слоем грязи и пыли в хате колдуньи.
Уже и ночь наступила. Пришел сын, попил молока и улегся на полатях, а она все сидела за столом, сцепив перед собой руки. Перед глазами время от времени возникал образ старухи с трубкой, грязные дерюги и закопченные стены хаты. Уже было ближе к полуночи. Авдотья не на шутку встревожилась, но наконец заскрипели ворота, и телега медленно въехала во двор.