На обочине - стр. 82
Наступило долгожданное время пахоты. Моисей с Ефимом готовились к выезду в поле. Сновавший туда-сюда Степка нетерпеливо спрашивал отца:
– Тятя, с тобой можно в поле?
Моисей отмалчивался.
– Видал каков? – усмехнулся Ефим, запрягая рыжего мерина. – Молодец племяшка.
Степан, старший сын Моисея, был высок под стать отцу и в свои семь лет выглядел взрослее.
Моисей стаскал на телегу необходимую поклажу: соху, борону, веревки. Оттащил в сторону прясло плетня.
– Выезжай! – крикнул он брату.
Ефим глянул на оторвавшееся от края горизонта солнце и натянул вожжи.
– Но! – громко вскрикнул он, и мерин легко вышел из ворот.
Моисей поставил на место прясло плетня и запрыгнул в телегу.
– Опаздываем, братка, уже солнце высоко, – с досадой сказал Ефим.
– Ничего, пока доедем, земля прогреется.
– Тятя, тятя, возьми в поле, – не унимался Степка.
– Ладно, садись! – согласился Моисей, подвинулся, давая место сыну. – Когда-то и тебе надо в поле съездить, поглядеть. Как-никак, первую борозду сегодня пахать будем.
– Ты хоть шапку надень, – спохватилась Прасковья. – А то голову напечет.
– Беги за шапкой, – скомандовал Моисей сыну.
За селом мерин копытами поднимал пыль, пахло прошлогодней травой. Солнце пригревало все сильнее. Весеннее время – самое дорогое, весенний день год кормит.
В лесу вдоль дороги бродила худая женщина в сером платке, с горбатым носом и морщинистым лицом. Рядом с ней стояла девочка в старом поношенном холщовье.
Вытянув шею, Степка вглядывался в лицо девчонки. Глядя на любопытного пацана, она заулыбалась, глаза засветились добротой. Но тут старуха взяла ее за руку и повела вглубь леса.
– Коренья какие-то собирают, – тихо проговорил Ефим.
– Тятя, а кто это?
– Это ведьма, сынок, все село ее знает, – хмуро ответил Моисей. – Наверное, травы приворотные собирают или коренья какие-нибудь.
– А как ее зовут?
– Луана, сынок.
– А девочку?
– Этого я не знаю, они больше с дьяволом общаются, чем с богом.
Прикрыв глаза ладонью, Моисей смотрел на квадраты наделов. Сплошным зеленым ковром поднималась озимая рожь. Убранный прошлой осенью участок ржи желтел колючей стерней. Его нужно было перепахать, чтобы под осень вновь посеять на нем хлеб и не только. Весной же нужно было посадить картошку, посеять овес, ячмень, просо, гречиху… Вон брат Иван с Калистратом пашут свой надел. Вот и их земля. Рядом с ней чернела заплата свежей пахоты.
– Молодец Максим, – обрадовался Ефим. – Не мешкает, уже вспахал свой надел.
– А я-то смотрю, его дома нет, а он, оказывается, пашет вовсю, – насупил брови Моисей и закусил ус, пожевал его и выплюнул.