На обочине - стр. 74

Народ в страхе побежал к своим хатам. Исправник, чтобы не видеть этого ужаса, зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел перед собой окровавленное лицо священнослужителя. Его бездыханное тело лежало на земле.

Вскоре село притихло, вокруг стало безлюдно.

– Ну вот, теперь надо исполнить то, зачем нас сюда послали, – облизывая сухие губы, хриплым голосом проговорил исправник, обращаясь к поручику Михайлову.

– Командуйте, кого надо арестовывать, мы готовы! – заикаясь от волнения, проговорил офицер.

Жандармы с солдатами и поручиком пошли по улице, с ними был казачий старшина.

12

Ханенко с Ющенком наблюдали за происходящим с пригорка, с которого село было как на ладони. Петр слез с брички и ходил по травяному полю, собирая цветущие васильки.

– Никогда не видел в этом селе такого столпотворения, – удивился Ющенок. – Откуда только взялись?

– Солдат бы не разоружили, как в прошлый раз. А то враз кабак разнесут, – пробормотал под нос Ханенко.

Его сердце стучало все сильней, в душе появилась тоска и тревога.

Бурмистр, следя за происходящим в селе, перекрестился.

– Только бы до убийства не дошло, – дрожащим голосом проговорил он.

Весь взмокший от пота, он постоянно вытирал лоб платком. Руки тряслись от волнения.

– Проучить надо казачков да холопов, чтобы знали, почем фунт лиха, – с едва скрываемой злостью проговорил Ханенко.

Раздались выстрелы, крики людей, еще выстрелы.

От неожиданности помещик вздрогнул. Перекрестился.

– Ужасное зрелище! – застонал бурмистр. – Не приведи господь.

Он что есть силы зажмурил глаза, чтоб не видеть происходящего. В его мокрое расплывчатое лицо ударил жар. Он не на шутку испугался.

– Ничего, зато сейчас надолго порядок установится, – помещик кусал в кровь сухие губы, не замечая того. – Ханенко всех научит, как закон переступать.

– Ох, пан, поедемте отсель. Сил нет на это убийство смотреть, – испуганно проговорил кучер и бросил собранный букет на землю.

– Ладно, Петруха, гони в усадьбу, мне самому противно на это смотреть.

Бурмистр сидел подавленный. Он только сейчас понял, какую игру затеял его хозяин.

В селе началась расправа над теми, кто отважился протестовать против спаивания народа.

Раненых подобрали родственники. Тела убитых валялись на земле. Анна лежала ничком, прижав к себе дочку. Цветной ситцевый платок, обагренный кровью, сполз с головы. Лица ее не было видно. Пахло гарью, порохом и кровью. Рядом в окровавленном мундире, раскинув руки, лежал на спине старик Терещенко, его беззубый рот был открыт, казалось, что в этой пыли ему не хватает воздуха.

Харитон нашел жену и дочку. Слезы катились по его щекам, в душе он проклинал себя, что не заставил их остаться дома.