На обочине - стр. 66

Исправник, слегка нахмурившись, был явно недоволен кривлянием помещика.

– Так вот, Иван Николаевич, – строго сказал он, – дареевские казаки и не скрывают ничего, прямо говорят: если шинок не закроете, мы всех торгашей перебьем и заведение сожжем. Ситуация, скажу вам, из рук вон…

– Тогда лучше солдат сюда прислать, а то ведь, знаете, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. И бунта-то пока, слава богу, у нас нет, но ежели мер принимать не будем, они на голову сядут и еще помыкать начнут.

– Хорошо, я поговорю с губернатором. Ему решать.

– Сделайте одолжение.

В комнату вошел Василий.

– Это мой сын! – громко сказал Ханенко, обращаясь к исправнику.

Тот сделал большое усилие над собой и кивнул:

– Хорош! Добрый наследник растет. Достойная смена папаше. А я тут вот приехал с отцом твоим поговорить, ну и заодно с тобой познакомиться.

Он тяжело поднялся и холеной рукой погладил юношу по голове. Василий присел к столу, на который прислуга поставила горячий самовар, рядом на подносе лежали пироги.

Матушка, разливая чай, бросила взгляд в сторону сына и загадочно улыбнулась.

– Ну-с, не смею больше вас задерживать.

– Федор Петрович, вы что, даже чаю не выпьете? – удивилась помещица.

– Прошу прощения, любезнейшая Татьяна Федоровна, не могу: служба, дел невпроворот.

– Как-то не по-людски получается, – с сожалением вздохнула она.

Исправник с помещиком вышли во двор.

Василий подбежал к окну, оттуда он видел, как отец что-то говорил своему гостю и совал ему в руки сверток, завернутый в газету.

– Вот возьмите, любезнейший Федор Петрович.

– Что это?

– Ассигнации, что же еще.

– За что?

– За службу!

– Благодарствую! – обрадовался исправник и тяжело забрался в бричку.

Ханенко вернулся в дом и, не говоря ни слова, ушел к себе в кабинет. Он сидел в кресле, мрачные мысли одолевали его: «Что же творится с народом, где допустил я слабину, почему теперь все поворачивается против меня? Ведь всю свою жизнь я заботился о своих крестьянах, помогал казакам. Построил заводы, новые деревни, следил, чтобы народишко всегда был при работе и сыт, женил их, создавал новые семьи, помогал строить дома. Что-то тут не так. В мечтах своих я хотел поставить шинки по всей губернии и завладеть всей монополией. Только-только начал расширять производство, как народишко на дыбы встал. Долго ли до греха, все вокруг смотрят с завистью и не прочь пограбить панское добро. Понятно, что исправник приехал ко мне сам неспроста, жадный до денег, но он может мне помочь. Но как сделать все правильно, чтобы, если, не дай бог, дойдет до кровопролития, не пало подозрение на меня?..»