На обочине - стр. 28

Остаток лета и всю осень тяжело, со скрипом восстанавливали жилье погорельцы. Бурмистр больше помогал своим крестьянам, а уж казакам – в последнюю очередь.

Миклашевский появился в селе только после уборки хлебов. Посмотрел на новые дома, заехал на завод, а там свекла свалена в кучу. Того гляди гнить начнет.

– Ты чем тут занимаешься? – начал бранить он надсмотрщика. – Вредительством?

Тот упал на колени:

– Пан, это не моя вина, это погода виновата!

Глаза помещика вспыхнули яростью. Резко взмахнув плеткой, он стал хладнокровно избивать помощника.

Несчастный, корчась от боли, пытался закрыться от ударов руками.

– Я не позволю творить беспорядок на моем заводе! – орал Миклашевский.

Он орудовал плетью до тех пор, пока надсмотрщик не повалился на землю, распластав руки. Лишь тогда он угомонился и зло посмотрел на управляющего, стоящего рядом и трясущегося от страха.

– Так будет и с тобой. Мне жалеть тебя не за что. Работать всем без роздыха, пока не приберете всю свеклу!

После Покрова Пресвятой Богородицы голова казачьей общины Григорий Долгаль на общем сходе, обращаясь к казакам, сказал:

– Ну что, видите, мужики опять восстали в буквальном смысле из пепла, выстроили новые хаты, собрали урожай, жизнь в селе продолжается.

Прожили зиму крестьяне со своими заботами и радостями, и наступила весна.

Демьян заканчивал работу:

– Все, сынку, шабаш! На сегодня хватит. Туши горн.

– Тятя, я должен тебе что-то сказать.

– Ну, говори, – Демьян снял фартук и стал отмывать ладони от сажи и грязи в ушате.

– Я жениться надумал.

Отец выпрямился, опустил свои сильные руки и застыл, как дуб в поле, крепкий и могучий, с рубцами на теле от ожогов.

– На ком?

– На Елене, дочке Степана Гнатюка.

– Ого! – Демьян от удивления даже присел на наковальню.

– Жалко мне ее, отец – пьяница, мать гулящая. Пропадет девка, а мне она по душе.

– Сынок, так она же собственность пана Миклашевского.

– Ну и что, я попрошу пана, и он согласится мне ее отдать.

– Ты в своем уме? Какой же пан свое отдаст?

Домой они шли молча. Демьян заглянул под навес: Надежда доила корову. Та стояла как вкопанная и жевала жвачку. По-хозяйски поглядел на телегу и вспомнил, что надо бы оси дегтем промазать. В хате возле печи суетилась Прасковья, на столе уже стояли отварная картошка, кринки для молока.

Вернулась Надежда, Прасковья перехватила у нее ведро, быстро процедила молоко и разлила по кринкам.

Надежда со вздохом устало присела на лавку.

– Ну вот, еще один день прошел в трудах праведных.

– Мать, а ты знаешь, что наш сын жениться вздумал, – присаживаясь к столу, проговорил Демьян.