На обочине - стр. 26

Анна стояла на крыльце под навесом и глядела на ливень, по ее щекам катились слезы. Она плакала от радости, что оживет их хлеб, что будет добрый урожай, а значит, и сытая жизнь. Жара спала, и несколько последующих дней шли дожди, которые напитали влагой землю, а та в свою очередь дала силу ржи.

В конце лета зацвели вересковые поляны. Тучи пчел гудели, кружась в воздухе и собирая нектар.

В конце сентября, когда отцвел вереск, у Харитона начиналось трудное, но радостное время – сбор и обработка меда и воска. После ужина все в хате укладывались спать.

– Ну что, мать, самое время завтра пчельницу проверить, – громко зевнув и закинув руки за голову, сказал Харитон, лежа на топчане.

– Да пора уже, хоть детишек побаловать.

– Я думаю, наши пчелки меду хорошо натаскали. И липа нынче недурно цвела, и вереск нектаром пах.

– Тятя, дуплянки зорить будем? – обрадовался Ефим.

– Нет, конечно, – попытался образумить его Моисей. – Мы немного меда заберем, а остальное рою на зиму оставим, чтобы до весны питания хватило.

– Правильно гуторишь, сынок, – похвалил его отец.

С утра приготовили нож для обрезки сот, плетеные короба для переноски сот с медом.

Ближе к полудню, когда солнце пригрело и основная масса пчел из бортей улетела на поиски медоносов, Харитон подошел к иконам, висевшим на стволе старой липы, перекрестился. Затем надел сетку, которую сплел из конского волоса, наклонил колоду, прислонив к стволу дерева, открыл при помощи плотницкого тесла верхнюю крышку, закрепленную деревянными гвоздями. За ней показались длинные языки янтарных сот.

Моисей стоял рядом в надетой на голову сетке, держа нож и короб. На его голове тоже была сетка. Переливаясь золотом на солнце, соты отрывались и падали внутрь короба вместе со всем содержимым: медом, пергой, живыми и мертвыми пчелами. Пустые соты Харитон убирал в сторону, а Моисей аккуратно укладывал их на холстину.

– Это на свечи? – спросил парень.

– Да, сынок.

В какой-то момент отец остановился и оценивающе посмотрел на колоду:

– Ну вот. Этого пчелиной семье хватит на безбедную сытую зиму.

Он закрыл крышку, потом аккуратно, чтобы уплотнить, стукнул по ней топором-теслой и пошел к следующей борти.

Моисей отнес короб под навес и все содержимое вывалил в бочку.

Анна осторожно, чтобы не ужалила пчела, подошла к бочонку. В меду плавали пчелы с пчелиным ядом, маточное молочко, прополис. В воздухе витал терпкий аромат меда с нотками вереска. Следом за матерью к бочке подкрались Иван с Ефимом и Лукерья.

– Мам, – заискивающе спросил Ефим, – а медку можно попробовать?