На нарах с Дядей Сэмом - стр. 52

Новая камера была такого же стандартного размера, как и обжитая 215-я. Такое же количество нар, зэков и стульев. Такое же число любопытных глаз. Такой же цвет кожи ее обитателей.

Мы вошли в мое новое жилище. И тут я понял, что с койко-местом мне повезло и во второй раз. На маленьком бумажном пропуске красовалась темно-синяя цифра, поставленная дежурным вертухаем: «4 Low». Аббревиатура означала: нижняя койка четвертых нар. Мое новое прокрустово ложе располагалось в полуметре от окна, хотя присутствие уличного воздуха в бесконечно жаркий и влажный день не спасало.

Однако моя койка была занята.

На нарах сидел противнейшего вида доминиканец и ковырялся в пальцах своих безволосых ног. Периодически он находил что-то интересное, с наслаждением выковыривал пахучую субстанцию и подносил ее к своему запотевшему носу. Параллельно с раскопками, санитарной обработкой и взятием проб сорокалетний захватчик вел беседу с одним из своих соседей.

Я вежливо представился, мысленно подготавливая себя к роли Александра Невского в борьбе за свободу и независимость своей койки. Мне очень хотелось получить это место, выписанное ментами с подачи медиков, – во мне опять начинал срабатывать доисторический животный инстинкт.

Продолжая искусственно улыбаться и выражать официальное дружелюбие, я протянул потенциальному противнику «черную метку» на спорную койку. В воздухе запахло холодной войной и Карибским кризисом.

Взгляд доминиканца не предвещал ничего хорошего. Так же враждебно встречали шаманы Заилийского Алатау известного путешественника Семенова Тянь-Шаньского, почувствовав в нем угрозу своему авторитету.

Захватчик моего места в длинные объяснения пускаться не стал:

– Послушай, «гринго»[66], можешь передать своим ментам и себе лично, что я никуда от окна не уйду. Ты меня хорошо понял?

Он огляделся по сторонам в поисках поддержки. Черно-испанское большинство услужливо молчало. Белый полудохлый рахит в расчет не принимался.

Почувствовав массовое попустительство соседей, которое не раз в мировой истории приводило к военным действиям, пальцековырятель поднялся со спорной койки, громко выпустил газы и медленно пошел в мою сторону.

Я испугался.

Драки никогда не были моей самой сильной стороной. В то же время я уже знал, что в отличие от российских тюрем «прописка» в камеру в Форте-Фикс отсутствовала и местные зэки в большинстве своем подчинялись приказам администрации. По большому счету никто не мог занять выписанные мне нары. Оставалось только два варианта: вступить в бой или ретироваться. «Если побоище – то один на один, по-тюремному. – Я быстро прокручивал в голове «защиту Трахтенберга». – Никто ни за кого вступаться не имел права. К тому же мой верный Максимка весьма некстати отсутствовал. Если я отступлю, то буду выглядеть хреново в глазах доминиканцев и черномазых до конца карантина – со мной будут обращаться как с тряпкой!»