На нарах с Дядей Сэмом - стр. 47
На эстраде сладкоголосо выводил трели латиноамериканский соловей.
Вместо обычных красоток у Хосе на подпевке работали четыре смуглолицых качка. Они не только пели, но и активно двигали пятыми точками в ритме сальсы.
Напоследок группа завела «Бесаме мучо». Я слышал много вариантов этого Гимна Любви, но тюремное исполнение затмило всё.
Солисту подпевала и собственная подтанцовка, и толпа арестантов, и даже мы с Борей.
Я верил и не верил.
После оваций площадку заняли представители самой шумной тюремной популяции – выходцы с Ямайки. Регги в таком крикливом исполнении у меня лично возбуждения не вызвало. Тем не менее публика встречала и этот ансамбль с подобающим моменту энтузиазмом.
Шесть негров в разномастных серых шортах повышенной длины и безразмерных белых футболках выглядели крайне экзотично. Удивляли две вещи.
Во-первых, масса их тел. Во-вторых, длина многочисленных косичек и косиц. У троих артистов перекрученные гривы достигали задниц, а у главного солиста они висели ниже колен.
Обладатели подобных волосяных достоинств запихивали свое хозяйство в специально сшитые шапки-чехлы. Они ходили по зоне, таская на голове внушительные мешки с собственными волосами.
В столовку и на работу простоволосыми появляться было строго запрещено, поэтому любители косичек красовались и выпендривались на сцене по полной программе.
Никакой охранник не мог придраться к длине волос ямайцев. Чуть что – они сразу объявляли себя верующими растафарианцами[61] и говорили о высоких религиозных материях.
Вера в тюрьме приветствовалась и защищалась целым сводом инструкций…
Жара стала абсолютно невыносимой, и я отпросился у Бори пойти принять очередной, мало охлаждающий душ.
Мы договорились увидеться позже вечером, прямо перед началом салюта. Я ждал 10 часов вечера, хотя до конца и не верил, что такое может произойти.
Как оказалось, мои новые друзья-приятели меня не обманули! На двери моего корпуса висело объявление, что вечерняя проверка переносится на час раньше, а отбой – на час позже.
И все из-за праздничного фейерверка!
Южная и Северная половины исправительного заведения Форт-Фикс и прилегающий к нему лагерь составляли самую большую федеральную тюрьму США. За заборами и колючей проволокой одновременно содержалось больше пяти тысяч начинающих преступников, опытных нарушителей закона и неисправимых рецидивистов.
Мы находились в тройном окружении – наш острог расположили в самой середине огромного военного комплекса, состоящего из двух баз: военно-воздушных сил и пехоты.
При всем желании из Форта-Фикс убежать было невозможно, ибо за одной охраной следовала другая, а за второй – третья. На подступах к моему заведению висели многочисленные дорожные «кирпичи» и всяческие устрашающие таблички. Помимо многочисленных КПП, солдат и военной полиции.