На нарах с Дядей Сэмом - стр. 46
Как и положено, он активно шутил и развлекал публику во время смены коллективов.
Отыграв свое, «артисты» моментально растворялись в толпе. На их место сразу же залезали участники и техперсонал следующей группы.
Процесс лениво контролировали несколько местных «секьюрити». Толстозадые ВОХРовцы получали по случаю праздника двойное жалованье.
Воспользовавшись сменой караула, я внимательно рассмотрел концертную площадку – «Зеленый театр» Форта-Фикс.
Под бордовой кирпичной кладкой соседнего спортивного зала, как кубики, одна на другой стояли колонки. На «сцене» – настоящие подзвучки для выступающих и несколько микрофонов на стойках. В глубине расположилась скукоженная ударная группа и нагромождение разновеликих барабанов-конго. Слева – электропианино.
Вся аппаратура дышала на ладан. Тем не менее и вопреки всякой логике звук по каким-то непонятным причинам получался вполне приличным.
А может, мне так хотелось…
Периодически мы с Борей обменивались комментариями по поводу происходящего.
Во мне продолжал говорить промоутер: «Вот такое тюремное шоу из Америки взять и покатать бы по России. Что-то типа: «от нашего стола – вашему столу»… А назвать так – первый российско-американский фестиваль тюремной песни и пляски имени графа Монте-Кристо. В финале все участники, одетые в тюремные формы, размахивают горящими зажигалками. Американцы поют попурри из песен «Лесоповала» и Миши Гулько, а русские – рэп из жизни страдальцев Южного Бронкса.
– А если бы туда добавить и подтанцовку… Вороваек таких с сиськами шестого размера… Представь: голые бабы и все – в наручниках! – подхватил мою мысль Боря.
После почти пятилетней отсидки в Форте-Фикс он был несколько сексуально озабочен. «Несколько» – еще мягко сказано.
Я это понимал и не мешал полету его воображения.
Постепенно мы перемещались к центру балагана. Вокруг нас активно выплясывала разношерстная тюремная толпа. Чудо-перформанс явно напоминал какую-то запредельную «gay beach party» – пляжную гей-вечеринку.
Танцующие мужчины и ни одной женщины!
На сцене появился почти настоящей биг-бенд. Ведущий перешел на «спэнглиш»[57] – смесь английского и испанского языков и по очереди начал представлять музыкантов. «Хосе из Колумбии, Рикардо из Мексики, Флако из Бразилии, Санчес из Доминиканской Республики»…» Началась настоящая латиноамериканская вакханалия.
Естественно – с «аморами»[58] и «коразонами»[59].
Боря объяснил, что зэки-музыканты готовились к этому концерту несколько месяцев. При спортзале притулилась крошечная «мьюзик рум»[60], где до бесконечности репетировали участники художественной самодеятельности. Каждая песня оттачивалась до блеска, и на четвертое июля одна за другой следовали «премьеры песни».