На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917 - стр. 80
Третья атака носила частичный характер. На этот раз противник имел намерение окончательно завладеть Верхним Сарыкамышем, но это ему не удалось. В жестокой уличной схватке кабардинцы удержали южную часть села. Менее активным противник оказался на своем левом фланге, наступая с направления села Бозад. Здесь он ограничился ружейным огнем, но атак не предпринимал. К вечеру артиллерийский огонь прекратился. На фронте шла редкая ружейная перестрелка. Не исключалась возможность, что противник может ночью повторить атаки, а посему полковник Барковский предупреждал войска быть особенно бдительными, а Кубинскому полку быть готовым каждую минуту к выступлению. Далее полковник Барковский в диспозиции выражал восхищение героическому поведению всех частей, а также и надежду, что они и в дальнейшем покажут себя молодцами и не посрамят русского оружия.
Несмотря на то, что все попытки противника за истекший день завладеть Сарыкамышем не увенчались успехом, наше положение все же оставалось тяжелым и поистине критическим. Потери в частях были так велики, что еще один такой же ужасный день, и части могли бы превратиться лишь в слабые единицы. Помимо указанных недостатков позиций, наши имели совершенно открытый тыл, находящийся все время под огнем, что сильно отягощало управление, связь и эвакуацию.
Но главная причина критичности положения заключалась в том, что в случае нашей неустойки нам не было куда отступать. Занимаемые позиции, несмотря на их тактические невыгоды, были первыми и последними, и уход с них значил бы гибель не только отряда, но и всей армии. Наше положение напоминало человека, стоящего спиной в шаге от пропасти. Только движение вперед могло дать ему спасение, а один-единственный шаг назад сулил ему смерть.
Я вышел из здания и направился через полковой плац к сараям проверить посты. Ночь была такая же светлая, морозная, как и вчера. Я шел быстрыми шагами по хрустящему под ногами снегу, пересекая большую площадь. Вправо за обрывом лежала широкая поляна, упираясь в Лысую гору, это было полковое стрельбище.
Впереди в полуверсте на батарейной горе блестел купол гарнизонной церкви. Слева, в направлении вокзала, отчетливо доносилась ружейная стрельба. В середине площади мне показалась навстречу партия солдат, человек так в пять.
– Какой роты? – спросил я, остановив их.
– Двенадцатой, – ответил один из них робко, поняв причину моего строгого тона.
– Покажи отпускную записку, – еще строже сказал я. Ее, конечно, не оказалось.
– Да как же вы, черт вас дери, смели без разрешения уйти в село, да еще в такое время?! – кричал я.