На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917 - стр. 81
– Да мы, ваше благородие, только на часок, купить кое-что хотели, – ответил мне другой.
– Что вы себе покупали, этого я не вижу, а вот что вы пили, то это я очень хорошо слышу. Марш сейчас же в роту! – закончил я, окончательно рассвирепев.
Через шагов двадцать такая же история, а затем и следующая. Люди, пользуясь темнотой и отлично зная село и все кабаки в нем, не удержались от соблазна, но надо отдать им справедливость, совершив проступок, они все же торопились в полк, чтобы не опоздать к выступлению. Проверив посты у сараев, я возвращался той же дорогой к караульному помещению. Мне навстречу бежал Шелегеда.
– Ваше благородие, там, у офицерской лавочки не все в порядке, – доложил он мне.
– Что же там случилось? – спросил я.
– Да люди какой-то роты разбили двери лавки и копаются там. Когда я подошел туда и приказал выйти, то в меня кто-то из них кинул гирю. Так на вершок выше головы и пролетела. Стрелять я не решался, боясь вызвать переполох.
– Сейчас же беги и вызови мне взвод пулеметчиков с Севастьяновым, – приказал я ему, а сам направился к лавочке, стоявшей ниже полковой канцелярии и в отдельном домике. Когда я подходил к ней, меня нагнал взвод пулеметчиков. Оцепив домик, я вошел в лавку. При слабом свете мерцавшей свечи я увидел несколько людей, копающихся на полках. Пахло спиртом и еще каким-то спертым запахом. На полу валялись пустые бутылки, по всей вероятности, только что выпитые. Заметив меня, люди бросили работу. Настала какая-то неприятная тишина.
– Да потуши там свечу, – услышал я грубый протяжный голос в углу лавки.
Я в прыжок очутился перед нахалом. Передо мной стоял солдат с большим скуластым лицом монгольского типа. Глаза его беспокойно бегали по сторонам. Изо рта несло спиртом. Он был изрядно пьян.
– Это ты скомандовал потушить свечу? – спросил я его.
– Да, я, – ответил он мне тем же грубым тоном. Я пришел в окончательное бешенство и что есть силы ударил его по лицу. Пьяный зашатался, с трудом удерживая равновесие.
– Проговори еще ты мне слово, и я тебя как собаку пристрелю. Севастьянов, арестовать этого негодяя! – крикнул я. Затем, повернувшись к остальным, я узнал в них знакомые лица. Люди оказались первой роты.
– Так вот что, когда там дерутся, умирают, вы в это время мародерством занимаетесь. Завтра же все будете преданы военно-полевому суду. Севастьянов, забери и этих мерзавцев.
Я вышел из лавки сильно расстроенный только что происшедшей сценой и направился к полковому плацу. На нем уже выстраивались 3-й батальон и команда разведчиков. Получено было приказание один батальон выслать к Верхнему Сарыкамышу, а команду разведчиков на Орлиное гнездо. Отдав распоряжение придать один взвод пулеметов наступающему батальону, я подошел к фронту и спросил фельдфебелей, все ли люди налицо и сколько отлучившихся. К удивлению моему, ни одного отлучившегося не оказалось. Хорошая закваска здоровой дисциплины тут очень сказалась. Нет спору, что люди, если можно так выразиться, удирая из казарм в село, нарушали, конечно, этим службу, но важно было то, что в час выступления туда, где многим из них была уготована смерть, они пошли все, памятуя свой солдатский долг.