На изнанке чудес - стр. 24
– Здесь невидимая бечевка, – сообщила она. – Обвяжи какую-нибудь тучку и принеси мне. Хочу убедиться, что серьезного ненастья не предвидится.
Аист покорно взял катушку в клюв, взмахнул крыльями и стремительно, точно воздушный змей, поднялся в небо. Через четверть часа он вернулся и привел с собой синюю, очень хмурую тучку. Она собиралась разрастись до гигантской тучи, и ей жутко не понравилось, что ее отвлекают по пустякам.
– Дождь будет, – заключила Пелагея. – Но саженцам не навредит. Очень хорошо.
Юлиана хмыкнула. Фокусы с аистами и тучами ей были уже не в новинку. Зато работник – один из тех, что без роздыху горбатились в полях, – стоял огорошенный, словно на него только что свалился мешок с мукой. Вначале от потрясения он не мог и слова вымолвить. Но после того как аист улетел, в него точно болтун вселился.
– Вот так чудеса! – говорит. – А меня научите? Тоже хочу птичий язык понимать, и чтобы мне облака с неба приносили. Или лучше сразу звёзды!
– А ты, паренёк, вообще кто? – подозрительно щурится Юлиана.
Юноша глядит из-под пшеничной чёлки дымчато-серыми глазами, утирает со лба пот грязным кулаком. Совсем еще мальчишка.
– Меня Пересветом звать. Я книгу пишу.
– Странно же ты ее пишешь. Лучше просто признайся, что батрачишь с утра до ночи. Эдак тебе быстрее поверят.
– Работа у меня не только в полях. Еще я на полставки в редакции. Может, слыхали, «Южный Ветер». Вчера вышла моя статья о вредителях кукурузы. Но это неважно. Кроме статей я пишу книгу. Мне нужны необычные знакомые. Как вот вы, например, тётенька. – Пересвет глядит на Пелагею, сам чумазый, а так и светится добротой.
«Тётенька, – улыбается про себя Пелагея. – Стареем».
– А зачем пашешь, как вол? – не унимается Юлиана. – Нет бы себе отдыхал.
– Так у меня мечта. Заработать побольше, уехать в горы и писать книги. Много книг!
– Чтобы красиво писать, стоит взяться за чтение, – говорит Пелагея. – Приходи в лесной дом с двускатной крышей. Туда, где подсолнухи. У меня первоклассная библиотека.
– Что, тот самый дом?! – не верит Пересвет. – Приду! Обязательно приду!
Он бросает восхищенный взгляд на перевернутый вверх дном цилиндр Пелагеи, ниспадающие одежды Киприана и замечает смирно сидящих Кекса с Пирогом.
– Ух ты! Пёсики!
За повозкой ругается и размахивает вилами седой краснощекий фермер. Пересвет подскакивает. Видно, по его душу.
– Ну, сейчас влетит, – злоехидно ухмыляется Юлиана.
Пирог пыхтит, как маленький паровоз, и недовольно возится у хозяйкиных ног. Вот так всегда. Стоит укусить ее за лодыжку раз в какие-нибудь две недели, и характер непоправимо портится. А едва он портится, снова тянет укусить. Не жизнь – замкнутый круг.