На изнанке чудес - стр. 26

Но что это за звуки? На секунду девушке почудилось, будто проскрипела и отворилась тяжёлая дверь в подземелье. Уска-Кала настороженно повела ушами. Нет, там определенно что-то происходит. Спустя несколько мгновений до слуха Рины донеслись приглушенные крики – не то звериные, не то человечьи. Обычно ранним утром слуги Грандиоза волокут на задний двор и режут диких свиней, которых поймали в лесу.

Но не на этот раз. Что-то тоскливое, до мурашек пронзительное было в криках неведомых существ. Вновь визгливо пропели петли, лязгнула дверная защёлка, и вокруг особняка установилась привычная тишина.

***

Среди карликовых подсолнухов, берез и сосен дом стоял молчаливой громадиной. Внутри всё замерло. Беззубая пасть камина зияла пустотой, не точил когти черный кот. Только бабочка-лимонница, опрометчиво залетев в форточку, шелестела крыльями и билась о стекло.

Юлиана раздобыла ящик с инструментами, спустила на пол летучую кровать с прикроватным столиком, и сама уселась туда же. В длинной юбке, конечно, неудобно, но что поделать? Имидж прежде всего.

Когда в гостиную вошёл Киприан, работа была в самом разгаре. Юлиана в положении лёжа, со зверским выражением лица орудовала отвёрткой и тихо ругалась. Проклятущий винт третьего порядка не желал вертеться, из-за чего кровать и прикроватный столик парили на разной высоте.

Киприан прилёг рядом и присмотрелся.

– А что если так? – предложил он. Протянул руку, покрутил какую-то ось. Юлиана чуть не стукнулась лбом о днище кровати.

– Тьфу ты! Напугал!

Она взяла в зубы отвертку, отпихнула Киприана и нашарила на полу плоскогубцы.

– Зачем тебе? – удивился тот.

– Лучше ползи отсюда, пока цел, – сказала Юлиана сквозь зубы. Киприан издал короткий смешок, обворожительно улыбнулся и потрепал ее по волосам. Юлиана грозно прорычала в ответ.

– Ухожу, ухожу, – предупредительно отозвался человек-клён. – Но если вдруг не починишь кровать к ночи, мой гамак в твоем распоряжении.

Юлиана исподлобья посмотрела ему в спину, словно он был виновником всех ее неудач. Выронила отвертку, больно ударила палец плоскогубцами, села и расплакалась. Благо, Киприана уже и след простыл.

…Он вернулся и накрыл ее пледом – неожиданно и с нежностью. В общем, как всегда.

– Замерзнешь на голом полу лежать, – сказал он, проведя пальцем по ее щеке. – А отчего смола? То есть, я имел в виду, отчего слёзы? Что-то случилось?

Прежде Юлиана в жизни бы не призналась, что психует вовсе не из-за летучей кровати. Что на самом деле она соскучилась по балам, концертам и огням большого города. Но тут ее прорвало.