Мюссера. Сборник рассказов - стр. 37
Впервые увидев на опушке ближайшего леса такой дворец, городская девочка получает нечто вроде культурного шока. Фантастическая расточительность человеческой мысли, когда временное без оглядки и оправдательных мотивов выглядит как постоянное, сражает наповал и заставляет частично отказаться от прежних пристрастий к устойчивому быту балагана.
«Когда-нибудь и я буду жить в брезентовом дворце, – решает она, отбрасывая в сторону собственные оценочные критерии несерьёзности некоторых личностей. – А на случай походов по горам ещё куплю и домик-улей».
К удивлению городской девочки, у мамы Эвелины и тёти Иры, с одной стороны не возражающих против роскоши брезентовых дворцов, оказывается диаметрально противоположное мнение по поводу домиков-ульев. Они заявляют, что в домиках-ульях будет невозможно обрести устойчивую радость бытия из-за страха переболеть всеми простудными заболеваниями на свете, коварно подстерегающими маленьких детей чуть ли не за каждой ауадхарской елью. По этой причине, говорят они, жизнь городской девочки должна будет ограничиться рамками роскоши брезентового дворца. Для усиления аргумента о коварстве простудных заболеваний выдвигается и ещё один аргумент. Оказывается, помимо риска заболеть всеми болезнями мира, жизнь в домике-улье до крайних пределов усиливает возможность подвергнуться нападению многочисленных диких животных.
– А почему некоторые не боятся заболеть и всё равно живут в палатках? – интересуется городская девочка.
– Потому что они приезжие люди и ничего не боятся, – раскрывает перед городской девочкой карту мира мама Эвелина. – У них зимой идёт снег, и они привыкают к холоду с детства. Им болезни не страшны.
– А если на них нападут дикие медведи? – настаивает на выяснении всех деталей бытия в узком пространстве домика-улья городская девочка.
– Они их не боятся, – упорствует мама Эвелина. – У них и ружья, наверное, есть.
– Они охотники? – продолжает расследование городская девочка.
– Ещё какие! Сразу ружьё хватают и, если не будешь слушаться, могут… и тебя напугать.
– А их дети тоже животных не боятся? – развивает тему первобытных инстинктов городская девочка.
– Нет. Их дети не боятся. Они же в холоде живут.
– Я тоже не боюсь, – кричит городская девочка. – Я даже змей не боюсь!
– Ты не боишься, а Тамила боится. Увидит медведя и сразу же начнёт плакать. Тебе не будет её жалко?
– Я буду её защищать, – не теряет надежды городская девочка.
– Вот когда вырастешь – тогда и защитишь. А сейчас спать! – закрывает тему мама Эвелина и мечта о палатке растворяется в темноте ауадахарской ночи, как дым.