Мюссера. Сборник рассказов - стр. 38
Ауадхара, безусловно, одно из красивейших мест Южного Кавказа, хотя знающие люди говорят, что Кодорское ущелье ещё лучше, и оснований не верить им нет. Полная разнообразной зелени летом и покрытая глубокими снегами зимой долина находится на высоте примерно в тысячу семьсот метров над уровнем моря. За обросшими смешанным лесом холмами, окружающими долину со всех сторон, во весь могучий рост поднимаются нанизанные друг на друга острые пики Бзыбского хребта, саму долину делит надвое быстрая горная речка, полная форели, у ауадхарских пастухов можно приобрести горный сыр, а у пасечников, вывозящих беспокойный пчелиный народец летними месяцами на пчелиный пленэр, – два вида мёда: золотистый цветочный и тягуче-горьковатый каштановый.
Домик-балаган папы Аслана и мамы Эвелины стоит на левом берегу реки Ауадхары, на пригорке, откуда можно спуститься как в обход, по вытоптанной пастухами и их четвероногими подопечными тропе и мимо громадного древнего валуна, на который любят взбираться и дети и взрослые, так и напрямик – через обрывистый невысокий склон.
Вот по этому склону и побежала в попытке вернуть портрет городская девочка.
Её нетерпение и нервозность можно было понять. Мало того, что явление в долине неизвестного мужчины в берете, с красками, кистями и переносным стульчиком само по себе событие для небогатого на развлечения отдыха, так ещё надо отвоевать назад оставшееся у него собственное изображение и, победно держа лист в вытянутой реке, показать его маме Эвелине исключительно для того, чтобы увидеть восторг на её лице и услышать хвалебные речи в свой адрес.
Большой из-за широкого плаща-балахона и внушительного берета на голове, вольно или невольно художник оказывается воплощением другой, идущей где-то там, параллельной жизни, в которой обитатели домика-балагана участия не принимают вовсе, хотя сталкиваются с её приметами постоянно. В городе параллельная жизнь периодически напоминает о себе песнями, доносящимися из проезжающих мимо экскурсионных автобусов с открытым верхом, колёсным перестуком спешащих в неизвестное поездов и редкими тогда ещё, надрывно гудящими в небесах самолётами. В горах же за демонстрацию параллельной жизни отвечают усталые лица появляющихся из ниоткуда и исчезающих в никуда туристов.
И, конечно же, художник в плаще и берете.
Взбудораженная детвора облепляет художника со всех сторон сразу, как только он, расположившись на складном стульчике, устанавливает переносной штатив с загрунтованным заранее холстом, берёт в руки мольберт и на глазах у всех на небольшом куске полотна изображает соседние вершины и укутанные лесом холмы. Следом происходит и вовсе нечто необыкновенное. Художник объявляет, что готов нарисовать всех, кто этого захочет.