Мюссера. Сборник рассказов - стр. 34
Растерзанный свиньями и собаками труп мужчины на площади за Келасурским мостом в сентябре девяносто третьего. Лежащая ничком на обочине дороги в Гал женщина в овчинной жилетке. Расстрелянные у забора сухумского двора соседи, один из них был тамадой на свадьбе. Недалёкий человек, так и не понявший законов войны и наивно оставшийся переждать её трагический финал в своей квартире…
Бесконечный ряд эксгумированных из захоронения в районе Республиканской больницы тел. Городская девочка сопровождает туда иностранных журналистов. Бьётся в истерике мать, узнавшая среди останков своего сына, быстро щёлкает фотоаппарат.
Надо успеть запечатлеть горе на её лице.
Накрытый плащ-палаткой, залитый кровью труп Автандилова. Городская девочка возмущается, стоя в метре от него. Говорит громко, чтобы слышало как можно больше народу и одновременно для того чтобы отогнать подальше видение вычищенных перед последним походом ношеных туфель с острым носком, выглядывающих из-под плащ-палатки.
Он привёл себя в порядок прежде, чем выйти как ни в чём не бывало на работу к абхазам.
Недалёкий человек, так и не понявший законов войны.
– Что за безобразие?! – кричит городская девочка. – Неужели нельзя не устраивать из городского двора место для показательных казней? И сколько ещё времени мы будем лицезреть трупы соседей, выходя на свои балконы?
Показной цинизм, видимое равнодушие к происходящему, нечто особенное, несвойственное, неприемлемое в обычной жизни. Словно равнодушие мёртвых. Такова плата за войну, такова пробуждённая в глубинах подсознания жажда лицезрения смерти, подспудная, атавистическая, несущая новый, ни с чем не сравнимый опыт.
Его не забыть.
Мучимый ватагой детей котёнок – ещё одна страшная картинка из далёкого детства. Нет, городская девочка не увидела, как он утонул. Убежала раньше, с тайной надеждой, что ему удалось спастись.
Если есть рай для животных, то ты, конечно же, там. Прости меня, если сможешь. Прости за то, что я, маленькая и движимая естественным жестоким любопытством ребёнка, приняла участие в расправе над тобой. Прости, если сможешь, не держи на меня зла.
Если сможешь, прости… прости…
В тоннеле звук колёс электрички становится громче и дробней. Выстукивается чёткий ритм, гулко отдаётся эхом в тёмных глубинах, нанизывает километры пути. Исполняя привычный походный ритуал, городская девочка стоит у окна и считает про себя боковые фонари-лампы.
Сначала на тёмных влажных стенах тоннеля появляется отсвет, следом наезжает яркое пятно, которое становится всё ярче и ярче и превращается в фонарь.