Мстислав, сын Мономаха - стр. 27

Но между Святополком и Туряком стоял тысяцкий Путята – этот ни за что не подпустит никого к великокняжескому столу, всех растолкает, всем горло перегрызёт. Туряк стал потихоньку подбираться к тысяцкому, сопровождал его повсюду на охоте, в походах, сделался со временем незаменимым сподручником, советником в любых важных делах, открытых и тайных, и вот теперь наконец ехал вместе с Путятой ко князю.

Святополк – сухощавый, огромного роста, темноволосый, с узкой и длинной, доходящей чуть ли не до пупа бородой, облачённый в синий зипун иноземного сукна, в высокой горлатной шапке – принял бояр в горнице.

Туряк и Путята отвесили великому князю поклоны, после чего Туряк скромно присел на край обитой бархатом широкой лавки, а Путята привычно устроился поближе к Святополковому стольцу[62].

– Вот боярин Туряк, княже, – оповестил он. – Прибыл с Нова города. Весть важную имеет.

– Что за весть? – Святополк вопросительно приподнял бровь.

Туряк резко вскочил с лавки, снова земно поклонился князю и сказал:

– Имею в Новгороде верного тебе человека, боярина Климу, галичанина. Взбаламутит он люд новогородский.

– Лепо[63], – кивнул Святополк. – По весне велю князю Мстиславу выехать в Киев. Волынь ему дам. В Новгороде же посажу сына своего Ярославца.

– Воистину, велика мудрость великого князя, – льстиво заметил Путята. – Славен делами своими ты, княже, аки Владимир Красно Солнышко, аки Ярослав, Мудрым наречённый.

– Помолчи, боярин! Не люба мне лесть этакая! – Святополк недовольно поморщился. – Собирайся-ка лучше к ляхам в гости. Дщерь мою повезёшь ко князю Болеславу. А ты, друже, – с мягкой улыбкой обратился он к Туряку, – верно службу мне справил. За се дарую тебе шубу со своего плеча. С Ярославцем моим в Новгород тебя пошлю. Будь ему во всех делах советчиком. Млад ещё сын мой – подсказывай ему, как быти, направляй длань его на ворогов и непокорных. Ну, с Богом. Ступайте.

Бояре попятились к дверям, отбивая поклоны.

– Княже, на дворе у Жиряты людей крамольных споймали! – выпалил прямо в лицо Мстиславу молодой гридень Осьмушко. – Лихое рекли! Баили, будто тиуны твои в Ракоме[64] смердов обирают. И будто глад великий от сего грядёт в Новом городе!

Князь спокойно выслушал гридня, холодно, с виду равнодушно глядя на него. Разгорячённый взволнованный Осьмушко тяжело дышал. По челу его струился пот.

– Что за люди? – спросил наконец Мстислав после долгого молчания. – Вызнали? Откудова взялись?

Гридень испуганно захлопал глазами.

– Неведомо, княже. Молчат, супостаты.

– Ну, стало быть, поехали тогда к Жиряте, – со вздохом промолвил Мстислав.